Осада

— Речь здесь вовсе не о насилии идет. — Маршал скривил губы. — Мадьярки сами рады были погулять с нашими солдатами, так сказать, отпраздновать свое освобождение. Неужели ты не понял? Твои солдаты абсолютно ни в чем не виноваты. Это Илья Трофимович занимался «насилием», так как он, вытащив пистолет, выгонял твоих хлопцев из домов. Я ему шутливо сказал, что он, видимо, стареет, раз уж не понимает молодых ребят, но Илья Трофимович так разозлился, что при всех обозвал меня циником. Я попытался было успокоить его, сказал, что он поступил совершенно правильно, послав комбата в бой. Так Илья Трофимович зубами скрежетал от возмущения.

Дверь отворилась, и в комнату вошел уже знакомый снайпер, неся чай. Маршал сразу же замолчал.

— Интересная история. — Розанов уселся поудобнее. — Очень сожалею, что все это произошло тогда, когда полк уже не находился в моем подчинении.

Когда снайпер вышел, генерал набил трубку табаком и, посмотрев на гостя, сказал:

— У меня для тебя, товарищ маршал, тоже имеется одна история. Как мне кажется, между твоей и моей историей можно даже проследить некоторую связь. Меня сегодня провели за нос, и самым паршивым образом. Заметил я это только тогда, когда ты приехал. Если помнишь, на столе у меня лежала карта. Взглянув на нее, я вдруг пришел к мысли, что мы послали в штаб армии донесение, кое-что в котором не соответствует действительности. Донесение это составлял мой начальник штаба, а потом подсунул мне на подпись, а я, не разобравшись как следует, подмахнул.

— Между прочим, гитлеровцы в том месте без малого чуть было не прорвались, — тихо проговорил маршал.

— Я пока еще не проверил… — поспешно продолжал генерал, но маршал перебил его:

— Я бросил туда части из моего резерва.

— Как только ты уедешь, товарищ маршал, я первым делом…

Глаза маршала стали злыми, он не дал генералу договорить.

— Бросать казаков против танков! — Подавшись всем корпусом вперед, он, четко членя слова, сказал: — Ты понимаешь, Петр Иванович?! Казаков против танков!..

Генерал беспомощно заморгал глазами. В этот момент зазвонил телефон, и Розанов ничего не успел ответить маршалу.

— Что вам надо?! Я же сказал, чтобы нам не мешали! — раздраженно крикнул генерал, схватив трубку, крепко прижимая ее к уху.

Маршал не слышал слов телефониста, он внимательно разглядывал генерала, который вдруг медленно встал, лицо его сильно побледнело.

— Вас вызывает Москва, — тихо проговорил генерал.

Маршал взял трубку и откинулся на спинку стула.

— Слушаю! — Маршал перевел взгляд с лица генерала на его правую руку, в которой тот зажал трубку.

— Да, — сказал маршал. — Здравствуйте…

Розанов застыл по стойке «смирно». Тон голоса у маршала стал совершенно другим, чем до этого. Однако генерал никак не мог понять, как тот мог так спокойно разговаривать с высоким начальством. «Привык, видимо… Если бы я хоть раз вот так же смог бы…» — подумал о себе Розанов, но представить этого никак не мог.

— Нет, Иосиф Виссарионович. Будьте спокойны…

У Розанова даже дыхание перехватило при этих словах маршала.

— Да, получил. В известной степени я оцениваю это иначе. Разумеется, я доложу об этом более подробно. Отошлю завтра с нарочным.

Розанов смотрел на маршала такими глазами, будто видел его впервые в жизни.

— Спасибо, Иосиф Виссарионович. До свидания… — Маршал хотел встать, чтобы положить трубку, но Розанов вежливо протянул к нему руку. Маршал почти с сожалением взглянул на генерала и сунул трубку ему в руку.

Маршал обвел кабинет взглядом и, вздохнув, произнес:

— Вот такие-то дела, Петр Иванович…

Розанов опустился на свой стул, ожидая, что гость ему скажет что-то очень важное и серьезное. Он потянулся за трубкой, раскурил ее и, сделав несколько затяжек, тихо произнес:

— Мы извлечем соответствующие уроки, товарищ маршал…

— Это мне и передать казакам, оставшимся в живых? Пообещать им, что впредь такое больше никогда не повторится? Или как ты себе все это представляешь?

Розанов уставился на столешницу. «В любой войне неизбежны потери», — подумал он. Генерал был убежден в том, что так оно и должно быть, а чтобы не сказать лишнего, закусил губу. «Привлечь к ответственности за это ты меня не сможешь… Если по закону…» Ему очень хотелось угадать, что именно хотел бы от него услышать маршал.

— У тебя, Петр Иванович, мозги до сих пор по стойке «смирно» стоят.

Розанов при этих словах маршала покраснел до ушей.

— Палинкой собрался меня задобрить?! Мне не это от тебя нужно!..

— Так я же из уважения…

— Из уважения! — ехидно бросил маршал. — Уважение я люблю, Петр Иванович, но ненавижу лесть и подобострастие. Понял? Ненавижу!.. Отделайся ты от них, чтобы вокруг тебя такой атмосферы не существовало, а то ты в ней так и задохнешься. Где водится лесть, там и подобострастие процветает, Петр Иванович! И то и другое для нас хуже всего…

— Уж больно ты строго меня судишь, товарищ маршал… — Розанов тяжело вздохнул.

— Неужели, Розанов? Я вот сколько сижу у тебя, а ты меня за это время ни разу по имени-отчеству не назвал, все «товарищ маршал» да «товарищ маршал»…