Осада Монтобана

— Бесполезно было бы провожать далее вашу невесту, — сказал ему Ришелье с особенным ударением на последнем слове. — Её младшие братья, вероятно, уже поняли, как безумно было бы, с их стороны, идти против моей воли. Впрочем, слышите, бьют тревогу. Они заняты своим полком. Нам надо вернуться, чтобы отпустить дю Трамбле. Жюссак будет ждать нас с экипажем у подножия этой горы.

Едва успели они сделать три шага, как раздался громовой взрыв, сопровождаемый багровым столбом пламени, подобным извержению огнедышащей горы. Ужасающий вопль огласил ночной воздух. Лошади, впряжённые в карету, взвились на дыбы, и сила сотрясения сшибла с ног Мориса и Ришелье. Расщеплённые брёвна, камни и осколки досок, превращённые в смертоносные орудия, долетели даже до тропинки, но которой они прошли.

Глава XLI БОЧОНОК С ПОРОХОМ

от как случилась катастрофа. Из окна, у которого Ришелье наблюдал за исполнением отданных им приказаний, он услышал угрозы Анри и Урбена Лаграверу, сделав знак обер-аудитору ждать его, кардинал быстро шёл с целью прекратить ссору.

По его уходу дю Трамбле сел к столу и усердно принялся чинить для министра перо. Он сидел спиной к предмету неопределённой формы, покрытому военным плащом. Вдруг складки тяжёлой материи тихо раздвинулись, и голова более не рыжая, но опалённая, явила лицо во всей своей синеве. Глаз не было видно, их закрывали опухшие веки. Всё тело, которому принадлежала голова, скорченное в комок, так что колени были прижаты к груди, сохраняло безжизненную неподвижность под покрывавшим его суконным плащом. Несчастный Бозон, несмотря на невыносимые страдания, был в полной памяти. Ни одного слова из того, что сказал Ришелье, не ускользнуло от него.

«Ого! — подумал провансалец. — Этот лицемер хочет надуть моего доброго господина Гастона Орлеанского своей амнистией».

Основываясь на этой мысли, которая давала полный простор его неудовлетворённой жажде мести, Рюскадор решился на геройский подвиг из благодарности к своему повелителю. Он принял твёрдое намерение пожертвовать собой для того, чтобы уничтожить их непримиримого и торжествующего врага.

Бозон Рыжий предавался этим размышлениям, исполненным стоического самоотвержения, но не совсем христианским, сидя на бочонке и с диким наслаждением рассыпая вокруг себя целые пригоршни пороха. Сначала он имел намерение броситься на группу, стоявшую вокруг стола, схватить свечку, которая освещала комнату и поднять на воздух всю честную компанию. Но человек двенадцать сильных офицеров овладели бы им прежде, чем он успел исполнить свою мысль, особенно при его теперешней слепоте. Так как кардинал должен был остаться один с дю Трамбле, Рюскадору казалось гораздо вернее выждать этой минуты, чтобы отправить его прямым путём на небо. Размышляя таким образом, Рюскадор осторожно подполз под плащ и принял положение, описанное нами выше. Но хитрость его плана пала на него самого и сделала месть бесплодной. Покрытый толстым сукном, он лишён был той тонкости слуха, которая ему была необходима при отсутствии зрения для того, чтобы следить за приходом и уходом лиц, находящихся в комнате. Он не заметил внезапного выхода кардинала, когда тот сошёл прекратить ссору де Тремов с Морисом. Наконец ему наскучило сидеть, притаившись и ничего не слышать, и он, как мы видели, решился высунуть голову. Вскоре Бозон высвободил и руку и с большим трудом приподнял пальцем одно веко. Но ценой страшной боли он добился только того, что увидел красноватый круг на однообразно чёрном фоне и заключил, что его помрачённому зрению представлялся таким образом огонь горевшей свечи. Основываясь на этом предположении, ослеплённый маркиз приложил вес старания, чтобы верно рассчитать расстояние, отделявшее его от огня, и число шагов, которое ему надо было сделать, чтобы достать рукой свечу. Во время этих исчислений только одно тревожило его. Отчего водворилось вдруг такое мёртвое молчание, если Ришелье и дю Трамбле оставались ещё в комнате? Начальник, имея перед собой подчинённого, не остаётся так долго безмолвен.

Тогда Бозон услышал лёгкий скрип. Это обер-аудитор от нечего делать пробовал перо, очиненное им для кардинала.

«Понимаю, подумал провансалец, Красный Рак пишет инструкцию для маршала де Крезе. Оттого он и молчит, как рыба».

При этом заключении он внезапно вытянулся во весь рост, подобно чёртику на пружине, которые выскакивают из табакерок с сюрпризом. Не отходя ни на шаг от бочонка, он нагнулся вперёд всем телом и упал на свечу, от которой вспыхнул остаток его волос.

Всё это было делом одной секунды. Господин дю Трамбле почти одновременно услышал за собой шум, от которого вздрогнул, и увидел возле себя человека, опалённое лицо которого имело сатанинский вид. Белые зубы, обнажённые в свирепом хохоте, придавали оживление этой синей голове.