Осада Монтобана

Те с удивлением переглянулись, но, как всегда, повиновались старшему брату. Между тем тот, кому, по-видимому, угрожали все эти распоряжения, не казался удивлён, а спокойно читал письмо Поликсена де Рюскадора, оправдывавшее, вероятно, подобные меры. Вскоре на лице чтеца появилась улыбка и губы его постепенно раскрывались всё более и более, как будто он припоминал смешное приключение.

Слог маркиза де Рюскадора имел сжатость телеграммы, хотя телеграфическое искусство возникло позднее двумя столетиями. Вот его депеша:

«Встретил дома Грело и черноволосого послушника, выходивших из монастыря визитандинок. Тайком проследил капуцинишку до кардинальского дворца, куда он вошёл. Оттуда опять проследил его до гостиницы “Лебедь и Крест”, где зелёный колет сменился на рясу. К ночи Гито, капитан Варёного Рака, приезжает с дорожною каретою. Зелёный колет садится в неё с беловолосым стариком — и был таков! Гнался за жёлтой каретой. В Марле подо мною убита лошадь черноволосым молодцом. В Динане снова отыскан след. Утром зелёный колет удирает верхом в сторону армии де Брезе. Лечу за ним; бывший капуцинишка разрубает мне голову наполовину; мимо проезжает жёлтая карета с беловолосым стариком и прекрасною блондинкой. Я умираю или почти умираю. Поднят и перенесён к мастеру Копперну, богатому доктору и заклятому врагу Красного Рака. Возвращён к жизни!

Лично не могу явиться никак, хотя голова твёрдая, она только надрублена, а не расколота и скакать я ещё в силах. Но де Брезе, друг Варёного Рака, вероятно, смотрит в оба, предупреждённый тремя шпионами, которые перегнали меня. Кроме того, я слишком известен начальникам-кардиналистам. Быть у вас — рискованное дело, если зелёный колет, красивая блондинка и беловолосый старик высланы из Парижа лазутчиками до приказа об аресте.

Жду ответа в Динане у Копперна. Не доверяйте его повару, болтливому олуху. Вынужден употребить хитрость, чтобы послать его с предостережением от вашего преданного

Поликсена.

PS. Отличный рак, скушаете его с удовольствием».

Дочитав это послание, лишённое всяких риторических прикрас, Морис разразился громким хохотом. Теперь полковник в свою очередь посмотрел на него с удивлением, более сильным, чем то, с каким смотрел на него Лагравер до чтения письма. Виконт и кавалер тоже решительно не понимали ничего из этой сцены.

— Извините, господа, — сказал наконец Морис с трудом, будто бы сдерживая хохот, — мой внезапный смех до крайности неучтив, потому что вы не знаете его причины. Позвольте мне вам сообщить её — и вы посмеётесь вместе со мною.

— Я, однако, не вижу ничего смешного в обвинении маркиза де Рюскадора против вас, — перебил его граф Робер со строгим видом.

— Да оно-то именно и доказывает мне преуморительное недоразумение, полковник. Представьте себе, что я собирался обвинить его в том же самом, в чём он обвиняет меня, когда этот толстяк-повар со своим раком перебил наш разговор.

— Вы хотите пояснить недоразумение?..

— Я утверждаю только то, что есть. Два раза я нападал на сокольничьего его высочества, заметив упорное преследование и принимая его за шпиона, посланного вслед за мною красным раком, чтобы наблюдать за моими действиями. Министр часто не доверяет своим агентам. Не правда ли, в этой ошибке есть пресмешная сторона?.. Конечно, когда никто не был убит мною, как я это полагал, говоря по правде.

Майор и поручик слушали с явным удовольствием эту весёлую выходку и опустили шпаги. Но старший брат оставался холоден и озабочен.

— Зачем вы были у Ришелье за несколько часов до отъезда из Парижа? — спросил он Мориса строго.