Осень

— Не благодари меня, Юнь. Я еще ничем не заслужил твоей благодарности, — произнес Цзюе-синь после минутной борьбы с самим собой. Глаза его увлажнились, он был не в силах говорить дальше или слушать что-либо. — Я пошел, — выдавил он из себя со вздохом, резко повернулся и ушел.

Стоя у дверей зала, Юнь проводила Цзюе-синя взглядом, в котором светились любовь и уважение. Во дворе было тихо. Листья платана, освещенные солнечными лучами, бросали на Юнь свою тень. В листве стрекотали цикады. Юнь хотела уйти, но из комнаты молодых супругов вдруг долетел звонкий смех. Брови Юнь невольно сошлись к переносице.

Не успел Цзюе-синь, придя в контору, подойти к дверям своего кабинета, как услышал там чей-то разговор. Он поспешно распахнул портьеры и вошел. В кабинете ждали его четвертый дядя Кэ-ань и Чжан Би-сю. При виде вошедшего Цзюе-синя, Чжан Би-сю, сидевший в кресле, вскочил и с улыбкой приветствовал его, а дядя продолжал восседать на вертящемся стуле у письменного стола, обмахиваясь веером, и лишь повернулся вместе со стулом.

— Ты что же сегодня так поздно, Цзюе-синь? — громко спросил он. — Мы ждем тебя.

— Я не знал, что вы придете сегодня, — без особого энтузиазма отвечал Цзюе-синь. — Я только что от бабушки.

— Я думаю купить для Фан-вэня какой-нибудь материал. Хотел захватить тебя с нами в магазин «Синьфасян».

— Для Фан-вэня? — удивленно повторил Цзюе-синь, думая о другом.

— Это барин дал мне такое имя, — осклабился Чжан Би-сю.

— А-а… — протянул Цзюе-синь, словно пробуждаясь от сна. — Сейчас пойдем? — спросил он Кэ-аня.

— Пойдем. А то у нас другие дела есть.

— Молодой барин только что пришел. Не хочет ли он отдохнуть? Он, наверное, устал, — сочувственно сказал Чжан Би-сю, глядя на Цзюе-синя.

— Ничего, лучше пораньше отделаемся, — покорился Цзюе-синь и вышел вслед за Кэ-анем и Чжан Би-сю.

Цзюе-синь заметил, что на них устремлены взгляды многих прохожих. Он знал, что все смотрят на Чжан Би-сю; даже люди, никогда не бывавшие в театре, по гриму, одежде и походке угадывали в Чжан Би-сю актера (актеры частенько не смывают грим после переодевания). Цзюе-синю было неприятно и неловко. Но оставить своих спутников и уйти он не мог. Приходилось терпеть. Видя, что Кэ-ань поглощен беседой с Чжан Би-сю, он прибавил шаг и ушел несколько вперед.

Придя в магазин «Синьфасян», Цзюе-синь в глубине души тяжело вздохнул: он думал, что Кэ-ань быстро выберет материал и уйдет, и никак не предполагал, что тот попросит его помочь в выборе да еще заставит договариваться о скидке. Увернуться не удалось. Но он ограничился тем, что молча, равнодушно стоял в стороне и следил за тем, как торговались дядя и Чжан Би-сю.

А Кэ-ань и Чжан Би-сю, не в пример Цзюе-синю, не спешили. Не обращая внимания на то, что Цзюе-синь то и дело утирает платком пот со лба, они внимательнейшим образом отбирали товар, рассматривали самые различные сорта материй и обменивались мнениями об их качестве. Приказчики магазина знали Кэ-аня как солидного клиента; им было также известно имя Чжан Би-сю, они уважали и Цзюе-синя и поэтому терпеливо прислуживали покупателям. А те выбирали все тщательнее и набирали все больше. Улыбающиеся приказчики сбились с ног. Вскоре у дверей собралась толпа поглазеть на Чжан Би-сю.

Наконец, материи были отобраны. На напудренном лице Чжан Би-сю появилась довольная улыбка. Кэ-аню покупки обошлись почти в двести юаней, не считая того, что он приобрел отрез первосортного материала для своей жены, госпожи Ван. Покупки, предназначавшиеся Чжан Би-сю, были отправлены к нему домой с посыльным из магазина. Стоимость их, разумеется, была записана в кредит: деньги магазин мог получить позднее, прислав за ними посыльного домой.

После этого Кэ-ань и Чжан Би-сю отправились на другую улицу, а Цзюе-синь вернулся в контору. Усевшись за стол и потягивая крепкий чай, он просмотрел утреннюю газету — сплошь невеселые известия: бесчинства бандитов в деревнях; гарнизоны собирают всевозможные налоги (кое-где уже на тридцать — сорок лет вперед); повсюду вспыхивают междоусобные войны… Дойдя до колонки «Смесь», он наткнулся на стихи, посвященные выступлению артиста Сяо Хой-фана и написанные двумя лицами — Гао Кэ-дином и Фэн Шу-хэ. Он нахмурился и бросил газету, не зная, чем заняться. Настроение у него еще больше испортилось после визита какого-то съемщика, зашедшего поговорить об арендной плате за магазинное помещение. Он долго бубнил что-то и никак не желал оставить Цзюе-синя в покое, словно догадавшись о его нерешительности. Едва-едва удалось отделаться от него. Но не успел Цзюе-синь выпроводить этого хитрого торгаша, как дверная занавеска вновь колыхнулась и вошел горбатый управляющий Хуан.