Осень дикой охоты (СИ)

     А все из-за этой дурацкой непоследовательности. Человек действия должен ставить свою личную проблему на первое место. И решать ее, а не десятки других, как будто бы более значимых. Как говорил какой-то из Кадоганов, вовремя убравшийся со своим полком из Индии, "действуй, Арджуна, и не ищи логику: потом королева все разъяснит".

     В отличие от большинства своих предков, Эрик был довольно заурядным бизнесменом. Но очень хорошим командиром. Его отношения с вероятностями идеально подходили для армии. Если вспомнить все выкладки аналитиков, то в Старом Свете наберется всего лишь шесть локаций, где с вероятностью более 51% мог бы заныкаться Доктор. Три из них он может накрыть уже через двое суток: в районе Гибралтара до сих пор болтается парочка номерных Эстьютов, а около Крита их старший братец "Азенкур", и каждый с дюжиной "Томагавков" на борту. Да, это игра наудачу, но лучше рискнуть, чем дожидаться идеальных условий и опять просрать шанс.

Глава 20. Греция

     - Ты, блядь, представляешь – сколько геморроя мне теперь приходится преодолевать, чтобы добраться до нужных библиотек и чтобы всякий раз выстроить нормальный тут-сейчас алгоритм оценки конкретного решения? Ты думаешь, я с Васей уже могу общаться как с нормальным серваком? Вот хера! У него между слоями постоянные конфликты прав и приоритетов, он отвечает хоть не через раз, но так криво, что у меня варианты интерпретаций этих обменов отдельную ветку вероятностей занимают. А сколько времени на отклик?! Так абсолютно невозможно работать!

     Колобок был в ярости, но на интонации не растрачивался, поэтому просто злобно играл с громкостью и частотами, так что Нинкин комм, который он временно оккупировал, порой вздрагивал на басах. Доктор хмыкнул и отхлебнул раки.

     - Извини, тебе не предлагаю.

     - Издеваешься, творец хуев? Ну-ну. А я вот охуеваю. У меня столько мусора накопилось, что непонятно уже – чем я думаю!

     Доктор поперхнулся от сдавленного смеха.

     - Ох ты как дело пошло... Не ссы, Серенький, прорвемся. И Железняка уже не жалко, - Доктор вздохнул и откинулся на спинку кресла. – Понимаешь, вот этот пиздец, который на тебя рушится, это и есть человечность. Да-да, я хорошо знаю – ну, чуть хуже, чем ты, - что рушится он не только сейчас, а с самого твоего рождения. Но раньше ты как в масле катался и тратил на это не больше тысячной своих ресурсов, а теперь эта увечность тебя мучает и терзает, поскольку...

     - Да больше семидесяти, сука, три, падла, четверти, у меня, еб вашу мать, словарные и терминологические кластеры плывут, семантика путается перманентно, я скоро только матом буду изъясняться.

     Доктор захохотал.

     - О! Ecce homo! Ecce homo novus! Чуешь теперь, каково нам приходится? А у меня дай бог если три процента работает, а остальное как в трубу – на всякую социалку уходит. А ты ее себе сам выстроил, новенькую, как с куста.

     - Пан Краев, на какую это социалку уходит? У вас непонятная терминология, – Анджей, который шел на террасу плеснуть себе раки, потому что свежая татушка зудела так сильно, что хотелось лезть на стену, а потом замер в дверях, внимательно слушая диалог Доктора и Колобка, не выдержал и встрял.

     - Наливай, пан Сталецки, хрен ты поймешь без стакана, - хмыкнул Колобок.

     - Ну, вот если на пальцах... Общество, социум, Анджей, это объединение. А оно всегда давление и иерархия. Положим, я хочу говорить на своем безумном жаргоне и не думать о соблюдении правил общения. Если я так поступлю, меня поймет разве Колобок и слегка Старый. А вы все будете думать, что я спятил. Либо, что плюю на вас и выебываюсь не по делу. То же относится ко всем остальным этикетным стандартам. Дальше. Если мне кто возразит, я отвечаю, аргументирую и тэде. Это вежливо. Но ненормально.

     - Нормально – убить, - вставил Колобок.

     - Ага, - усмехнулся Доктор. – Или просто дать по голове. Вообще. Все обременения, связанные с нормами поведения, общения, с обязательствами, планами, тыр-пыр восемь дыр – это все социалка. В носу не ковырять...

     - Ты, пап, ковыряешь, не ври, - на террасу вышла Нинка и уселась рядом с Анджеем.

     - Именно, - не смутился Доктор, - ковырять нельзя, а я ковыряю. Значит что? Значит, страдаю и мучаюсь, трачу свои умственные и психические резервы на компенсацию осознания этого нарушения общественной этики и морали. И не забывайте, ребятки, что мы говорим о локальном сиюминутном срезе, а есть еще детство, юность и прочая зрелость. И там в каждой точке общество ебло мой мозг своими требованиями и пожеланиями. А я сопротивлялся по мере сил. Но в моей бестолковке от этих мрачных эпох остались кровавые следы, которые всякий раз норовят напомнить о себе. И это тоже – минус часть ресурса. Вы понимаете, что я легко могу чувствовать стороны света, у меня идеальная эйдетическая память, я могу притормозить работу любого своего внутреннего органа – ну, как медведь – а могу и ускорить, я чувствую любое живое присутствие за два-три километра, я знаю, где родники и какая погода будет завтра, да мало ли... Могу. И не делаю.

     - Почему? Ничего этого совсем-совсем не можешь? - заинтересовалась Нина.