Осень матриарха(СИ)

Благодаря всем этим обстоятельствам Эдмер внезапно оказался в поредевшем отряде старшим, и все решения легли на его сутулые от природы плечи.

Он постоянно говорил с проводниками и толмачами, больше доверяя тем, кто ходил в эроскую степь, а не знатокам больших городов наподобие великой Розы Мира.

- В Сухих землях нет настоящих селений, - говорили те. - Разбивают свои шатры там, где есть сочная трава для скота и колодец для людей и скота же. Кончится трава - колодец закрывают и прячут, шатры свёртывают и вьючат на лошадей. Да это все знают.

- Как, и городов нету? - спрашивал Эдмер.

- Как нет? Есть. Но когда наступает время беды, люди не прячутся за стены, а уходят на простор - кто как может - и теряются там. Осиный рой не раздавишь одной рукавицей, словно гнилой орех. Вдобавок осы и покусать могут.

Он понимал. Оттого верховное начальство и не ставило целью захватить что-либо кроме Вард-ад-Дуньа, - ну, и городов поменьше, если найдутся. Но туда ещё надо было дойти. А пока ловили сусликов, сдирали шкуру со змей, кое-как отыскивали тухлую влагу; колодцы с чистой водой здесь держали в секрете.

Возможно, он не заметил, как его небольшой отряд отбился от прочих, - тех, кто упорно продвигался вперёд, к победе или гибели. Компас показывал направление, эдинцы и держались его, а не тех путей, что под ногами. Ибо это было единственное, что могло хоть как-то помочь.

И вот однажды люди, потерявшие не одну надежду, но и тень от неё, увидели мираж одинокого джурта - так звались шатры местных кочевников, - реки и отары. Вблизи шатёр оказался залатанным, резьба на входной двери - истёртой и потрескавшейся, одинокая река - высохшей, как всегда бывает в знойную пору, овцы, собаки и двое мальчишек, которые выпасали овец заодно с собаками, - неописуемо грязными. Но все они, без спора, существовали наяву.

- Наверное, поссорились с большим родом, - сообщил проводник по имени Абдо. - Вот и откочевали.

- Попросимся к ним в гости, - решил Эдмер.

Нет, солдаты не думали убивать ребят, хотя псы сами напрашивались. Однако увидев вооружённую толпу, подростки мигом оттащили своих волкодавов и позволили двуногим волкам резать овец, сколько те захотят. Те мигом освежевали добычу, начерпали из ручья воды и разожгли под котлами костры из сухостоя.

Тем временем дверь джурта распахнулась. На крики, шум и жадный треск пламени оттуда вышла женщина.

Потом все удивлялись, с какой стати она до сих пор не показывалась. Оттого что вокруг сразу же стихло всё, кроме огня, которому, как можно понять, не запретишь. И не то чтобы женщина была молода, или одета в яркое, или движения и голос были как-то особенно властными.

- Добрый гость не бесчинствует, а просит, - сказала она как бы в пустой воздух.

Нечто заставило Эдмера ответить с той же мерой учтивости: не встречаясь глазами с обнажённым и нестерпимо прекрасным лицом.

- Все мы себя не помним от голода, - сказал он, - а тут такая пропасть ходячего мяса. И взяли-то от стада немного.

- Чтобы прожить в голых землях, одному человеку нужна сотня овец, - ответила женщина. - Их держат не на мясо: это шерсть для тёплых кафтанов и войлоков, молоко для сыра, кизяки - растапливать домашний очаг. Кожи и плоть берут только от исчерпавших себя. Без такого здесь не выжить.

- Без такого мои люди бы умерли завтра, а у вас ещё есть уйма времени, - ответил Эдмер чуть более сердито, чем раньше.

- Никто не знает ни чужого времени, ни своего часа, - ответили ему. - Но вразумить вас ни у меня, ни у моих сыновей нет возможности: моего мужа забрали воевать с такими, как вы, пришельцами. Мы благодарим вас за то, что не убиты.

На этих словах женщина, отодвинула завесу, которая служила внешней дверью, и хотела вернуться назад, но Эдмер отчего-то остановил её, взяв за руку, и сказал:

- Неладно кончать разговор на дурной ноте. Мы останемся здесь, пока силы к нам не вернутся, а потом уйдём.

- Всё это - если будет на то воля Милосердного, - откликнулась женщина. - Я, Джерен бинт Идрис, полагаюсь на неё.

- Меня зовут Эдмер Шукри, - назвался мужчина. - А то непристойно: ты назвалась, а я останусь безымянным.

- Оставайся, - ответила женщина с какой-то странной интонацией.

Так и сделалось.