Осень патриарха. Советская держава в 1945–1953 годах

Как утверждают многие историки (М.М. Наринский, А.М. Филитов, С.Я. Лавринов, И.М. Попов[481]), если проанализировать беседы И.В. Сталина и В.М. Молотова с послами западных держав сразу после начала кризиса, то действительно можно усмотреть намерение советской стороны заставить союзников отказаться от планов создания западногерманского государства и подтолкнуть их сесть за стол переговоров. Иными словами, введением полномасштабной блокады Западного Берлина Советский Союз хотел если не помешать, то как минимум замедлить процесс появления на европейской политической карте западногерманского государства, которое неизбежно должно было встать под знамёна США. При этом сама блокада, по мнению Москвы, не несла в себе особого риска возникновения войны, поскольку сохранялась возможность сделать обратный ход. Вместе с тем с началом блокады 16-я воздушная армия генерал-лейтенанта Ф.И. Агальцова, составлявшая костяк ВВС Группы советских оккупационных войск в Германии, была приведена в состояние повышенной степени боевой готовности. Эта степень, естественно, не означала приказ на открытие огня по транспортам бывших союзников, но в ведущих мировых столицах этого, конечно, не знали и здесь воцарились напряжённость и страх перед неизвестным будущим. Понятно, что для самих американцев это означало полную компрометацию их новой европейской политики, являвшуюся для них важнейшим послевоенным приоритетом.

Тем временем в самом Вашингтоне вновь развернулась острая дискуссия в отношении путей выхода из кризиса. Ряд политических и военных деятелей, в частности министр армии К. Роял и глава президентского аппарата адмирал У. Дихи, считали, что «американская военная позиция в Берлине безнадёжна вследствие явной недостаточности необходимой силы» и поэтому «было бы предпочтительнее для будущего США уйти из Берлина». Однако их оппоненты, прежде всего генерал Л. Клей и его политический советник Р. Мэрфи, напротив, активно настаивали на жёстком противостоянии Москве, вплоть до применения военной силы, не останавливаясь даже перед угрозой развязывания новой мировой войны.

Как утверждают ряд историков (С.Я. Лавринов, И.М. Попов[482]), в первые дни большой блокады генерал Л. Клей неоднократно призывал Вашингтон одобрить его план прорыва блокады военным путём, который включал бы не только проведение военных конвоев до места назначения, но и в случае необходимости бомбардировку советских аэродромов в Восточной Германии и нанесение ударов по советским войскам, задействованным в этой блокаде. Однако против этих мер категорически возражал ряд авторитетных американских политиков, в частности американский посол в Москве Уолтер Смит, который не раз предупреждал высокое начальство, что любая попытка осуществления вооружённого конвоя «может быстро перерасти в крупный вооружённый конфликт». Однако по мере развития Берлинского кризиса в Вашингтоне сложилось достаточно общее мнение о том, что уход из Берлина станет непоправимым ударом по престижу самих США.

Оптимальное решение из создавшейся тупиковой ситуации неожиданно подсказала сама жизнь. В первые дни кризиса генерал Л. Клей в качестве временной меры для доставки продовольствия в западные сектора Берлина прибегнул к использованию транспортной авиации, и это совершенно неожиданно оказалось эффективной мерой. В конечном счёте был выбран именно этот вариант противодействия блокаде, хотя в тот момент никто в Вашингтоне не был уверен, что для преодоления кризиса этого окажется достаточно, мало кто верил, что «воздушный мост» сможет длительное время бесперебойно обеспечивать Западный Берлин всеми необходимыми ресурсами. Но уже в конце июля 1948 г. на заседании Совета национальной безопасности США генерал Л. Клей гарантировал эффективность «воздушного моста», который проработал почти 320 дней. Надо сказать, что в современной историографии существуют разные оценки как масштабов, так и эффективности «воздушного моста». Однако, на наш взгляд, наиболее достоверные оценки содержатся в работах военных спецов, в частности в мемуарах бывшего главкома ОВД генерала армии А.И. Грибкова,[483] который утверждал, что к его осуществлению были привлечены 57 тысяч военнослужащих союзных войск и 405 американских и 170 английских самолётов, которые совершили более 277 200 самолётовылетов в Берлин и доставили более 2,35 млн тонн грузов.