Осень патриарха. Советская держава в 1945–1953 годах

Как утверждают те же авторы, уже в начале августа 1948 г. в ходе переговоров И.В. Сталина и В.М. Молотова с послами США, Великобритании и Франции У. Смитом, М. Петерсоном и И. Шатеньо, прошедшими в кремлёвском кабинете вождя, он отказался от первоначальных условий, предполагавших полный отказ Запада от планов по созданию западногерманского государства. Якобы И.В. Сталин заявил, что готов снять блокаду Берлина, если западные державы согласятся на совместное коммюнике. Однако Вашингтон даже отказался обсуждать этот вопрос, что вынудило В.М. Молотова заявить о том, что содержание коммюнике о согласии Советского Союза с решениями Лондонской конференции не соответствует действительности.

Как свидетельствуют очевидцы, уже в сентябре 1948 г. И.В. Сталин, оценив бесперспективность блокады Берлина, утратил интерес к переговорам по берлинскому вопросу и под давлением неблагоприятных обстоятельств пересмотрел свою прежнюю позицию по этому вопросу. После долгих месяцев дипломатического тупика в конце января 1949 г. в одном из интервью он намекнул на готовность Москвы рассмотреть возможность снятия блокады, если одновременно будет снята и контрблокада. А уже в начале мая 1949 г. в ходе секретных переговоров постоянных представителей СССР и США в ООН Якова Александровича Малика и Уоррена Остина обе стороны согласились отказаться от любых видов блокадных действий, и Первый Берлинский кризис подошёл к концу.

Как утверждают те же И.М. Попов и С.Я. Лавринов, фактический провал берлинской блокады означал поражение Москвы, о чём, в частности, свидетельствовало смещение со своих постов министра иностранных дел СССР Вячеслава Михайловича Молотова и ряда высших авиационных военачальников, в том числе главкома ВВС заместителя министра Вооружённых сил СССР Маршала авиации Константина Андреевича Вершинина и командующего 16-й воздушной армией генерал-лейтенанта авиации Филиппа Александровича Агальцова. Однако подобное утверждение вряд ли соответствует действительности, поскольку В.М. Молотов был снят со своего поста ещё в начале марта 1949 г., и это решение было связано исключительно с арестом его супруги Полины Семёновны Жемчужиной, заподозренной в тесных «связях с еврейскими националистами» из ЕАК; маршал авиации К.А. Вершинин был снят со своего поста только в сентябре 1949 г., то есть уже через несколько месяцев после завершения Берлинского кризиса, а генерал-лейтенант авиации Ф.А. Агальцов действительно в июне 1949 г. был снят со своей должности и направлен в Москву, но не с понижением, а напротив, с повышением — на должность первого заместителя главкома ВВС.

б) Закрепление раскола Германии: образование ФРГ и ГДР (1949)

Берлинский кризис, обостривший до предела всю международную ситуацию, стал одним из первых крупных кризисов холодной войны. Он ясно показал, что Вашингтон не может изменить политику Москвы в восточной части Германии, а сама Москва точно так же не может повлиять на внешнеполитический курс, проводимый Вашингтоном и его союзниками в Западной Германии. По сути дела, возник тупик, который во многом и предопределил окончательный раскол Германии на два суверенных государства — ФРГ и ГДР.

Причём, как считают ряд историков (Ю. В. Галактионов[487]), не последнюю роль в этом расколе сыграла и новая германская элита обеих зон оккупации, которая прекрасно сознавала, что она «не поместится» на одном политическом пространстве единой Германии. При этом если немецкая политическая элита советской зоны оккупации в своей массе была едина и мыслила категориями «мировой пролетарской революции» и борьбы за единую «советскую» Германию, то вся западногерманская элита была расколота на две части. Одна из них, в частности Конрад Аденауэр, Карл Ясперс и Карл Шмидт, начинает ориентироваться на идеи объединённой Европы, а другая, в частности крупный немецкий промышленник Фриц Тиссен, — на идеи возрождения рейнского сепаратизма. Но в конце концов победила позиция Вашингтона, который взял курс на создание отдельного западногерманского государства на территории так называемой Тризонии.