Осень призраков

Остывшие тела не имели никакого отношения к истине. Теперь она обуглилась, ветер занесет ее песком, и Рэндж Ньютон никогда не узнает, что случилось с его дочерью. Они с Макабром всего лишь скорбные детали пейзажа, такие же неуместные здесь, как шатры, будки и карусели. Цирк все сказал.

«Не все!» – Рэндж лег на бок рядом с Макабром и, ерзая, просунул веревку со спины в его ищущие пальцы. Они вцепились в нее неожиданно крепко. Рэндж перевалился на одно колено, начал заваливаться и устоял. Теперь второе колено. Вдох. Рывок. Рэндж Ньютон поднялся на обе ноги. Они еще не закончили. Рэндж побрел к шапито, волоком таща за собой отыгравшего циркача.

Шапито стоял в воде, сапфировой от соли. Эта рифма: небо над мертвым цирком и вода в его сердце, что внизу, то и наверху, неожиданно остро обожгла Ньютону взгляд. Он зажмурился и вошел в озеро слепо, провалился по колено в хрупкое, треснувшее под ногой, как скорлупа, дно, упал и начал тонуть. Жгучая, неимоверно едкая вода впилась ему в лицо, разодрала глаза, нащупала мельчайшие порезы и ссадины. Слабый, неспособный помочь себя руками, Рэндж бултыхался в луже чуть глубже бедра и захлебывался. «Вот так? Все? Какой глупый конец!» – Ньютон вспомнил, как стоял на берегу, полный кипящей уверенности, сжимал волосы Кэтрин, готовый утопить единственное чадо, и оба мгновения слились воедино, замкнули круг, заключили внутрь себя все, что ему довелось пережить. Рэндж принял судьбу и начал тонуть.

Веревки на спине резко натянулись, и Ньютон, покорно сложивший себя в водяную могилу, вспомнил, что тащит за собой Макабра. «Не жилец», – сказал рассудок, но смирения Рэнджа оказалось мало для двоих. Он дернулся, ноги опять пробили дно, веревки рвали плечи, затягивались удавкой на шее. Ньютон кашлял и плевался, крутился, рубил воду, мотал головой, неуклюжий, как ламантин, выползший далеко на берег. Веревка стянула грудь и не давала утонуть. Но и вдохнуть никак не получалось! Наконец Рэндж сумел сильно оттолкнуться ногами. Он пробил головой стену шапито, от удара треснула опора, и весь шатер, точно ждал этой минуты, расселся по сторонам, распахнул юбки, обнажая сокрытое.