Осень призраков

– Какой компании принадлежит бульдозер? – тень на крыльце продолжала мучить Слаповски. С каждой секундой в нем пребывало уверенности, что они едут не туда, но невидимый напильник продолжал стачивать зубы, свою кучу проблем они получат по полной программе. Какая разница, где?

– «Хард Локер», а что?

– Забрали машину? Не видел ее сегодня.

– Конечно. Со всеми отпечатками, без экспертизы. Прям сразу и забрали… Стоит на заднем дворе участка. Часа три пытались отогнать. Ох, и намучились ребята, пока подобрали ключ.

– А что с обычным?

– Водитель досрочно вышел на пенсию. Кладбище сторожить. А больше спрашивать некого. – Порой шутки Финча казались ему смешными. Сегодня вызывали только изжогу.

Кривой Нос вряд ли обрадовался гостям.

Погода располагала к прогулкам только долбанутых фриков. Тучи, огромные косматые псы, стряхивали на землю серую густую морось. Ветер свистел сквозь зубы. Слаповски наткнулся на это сравнение в своей голове и застонал от бессилия. Боль делала из него тряпку.

– Фонарь! – Финч вылез первым и ежился на ветру. Поднятый воротник и руки, едва не по локоть засунутые в карманы, делали его похожим на облезлого копа из грошовых детективов в бумажной обложке. Никакой нуарной романтики.

– Это называется стиль, – пробормотал Слаповски, стараясь языком и губами не касаться саднящих зубов. Финч нетерпеливо замотал головой. Слаповски показал на багажник и открыл его из салона.

Дом стал жалок. Унылая, отжившая свое развалина. Лужайку перед ним размесили в болото десятки следов. Колея, оставленная бульдозером, наполнилась водой и превратилась в настоящую проблему. Не приведи господь навернуться в эту желтую липкую жижу.

Сквозь шум дождя и шелест мусора, перебрасываемого ветром с руки на руку, из дома донесся стук и сдавленные крики.

– Там… – начал Слаповски, дергая онемевшими пальцами кобуру.

– Кто-то есть, – Финч уже обнажил ствол.

– Какого черта? – Желтые ленты полоскали оборванными хвостами. Пролом в стене чадил слабыми языками пламени, дождь почти прибил их. Огонь горел совсем недавно.

– В лоб или в жопу? – не удержался Финч от их коронной шутки. Слаповски туго соображал. Зубы, стук, дом, лоб. А, Финч спрашивает, откуда он пойдет. – Давай уже! Тут-там?

Скинулись на пальцах. Слаповски выпало давить с тыла.

– Иди через чердак, – инструктировал Финч. У него горели глаза, вонь изо рта оказалась почти кстати – мелкий падальщик в засаде. Финч излазил руины вдоль и поперек, когда фиксировал бульдозерное дело. – Крыша лежит на земле, поднимешься по скату, дальше в дыру, береги голову. С чердака вниз – лестница. Нескольких ступенек нет. Да, не натопчи там. Парни еще не закончили с вещичками.

– Вещички?

– Тебе не сказали? – хлопнул по плечу Финч. – В доме кто-то жил. И не один день.

Разбежались, как на учениях. Адреналин заткнул Слаповски пасть. Он спешил, отчаянно хлюпая размокшими туфлями, и невольно клацал челюстью, радуясь временному перемирию.

Крыша выкатила на землю длинный язык. Слаповски топнул по нему – надежно делали, рухнула, но держит, вскарабкался наверх, спотыкаясь и обдирая ногти, нырнул в дом. Дождь приглядывал за копом с опаской. Крючку в ладони категорически нравилось происходящее.

На чердаке пряталась тень.

Слаповски сперва опознал ее – человек, преступник, надо брать! – приготовился гаркнуть, сбить с толку, подсечь, навернуть об пол, одной рукой вкатать в наручники, другой – угрожать стволом… Пока не разглядел сквозь человека провал, в котором исчезали обглоданные ступени.

Зубы ударили ему в челюсть церковным органом.

«Мама, мне привет!» – оскалился Слаповски, пытаясь дышать сквозь зубы. Холодный воздух ненадолго остудил их агонию. Слаповски переступил туфлями, пытаясь не скользить. Он стоял в пяти, может быть, шести футах от прозрачного существа. Оно не походило на галлюцинацию. Слаповски видел перед собой женщину. По крайней мере, это носило платье. Она напряженно вслушивалась в грохот внизу. Ничто не выдало, что она заметила Слаповски.

Он шагнул вперед, половицы едва скрипнули, шепнули Слаповски, все о’кей, дружище, бери эту сучку! Дыхание съежилось глубоко в груди. Слаповски слышал, как хрустят его колени, закаменевшие от напряжения. Еще шаг. Он позволил себе вдох. Женщина почуяла недоброе, начала оборачиваться, и Слаповски прыгнул на нее.

Они столкнулись, как две газеты, несомые ветром. Слаповски ощутил что-то еще менее предметное, чем паутина, рвущаяся о лицо. Зато его «глок» собрал неожиданно щедрую жатву. Призрак напоролся на ствол, как рыцарь на турнире, который влетел шлемом прямиком в чужое копье. Женщина закричала, стекла на пол и начала биться в корчах. Слаповски включил фонарь. Тот вырывал из мрака дикие кадры. Слаповски видел, что у женщины всего одна рука, и ею она пытается заслониться. Но он же ничего не сделал? Чего она орет? Он ее пальцем не тронул.

– Тссссссссссссс, – правая рука Слаповски самовольно начала закрывать ему рот, подавая пример, что даме тоже стоит заткнуться. Голос ушел в сбивчивый шепот. – Я вас не трону. Кто вы? И что, черт подери, вы тут делаете?