Осень призраков

Мысли Гарольда рванули стремительно, как никогда. Нужен! Рука упала в карман, забренчала мелочью, метнулась в другой. Дьявол! Тени приближались. Не время для патронов! Семифутовый бугай вынырнул из темноты и попытался схватить Гарольда за руки. Холдсток съездил ему рукоятью по шее, бугай упал, но зацепился Гарольду за ногу. Подскочили еще четверо. Пыхтели, мешали друг другу. Гарольд отбивался молча, берег дыхание, один из нападавших споткнулся, рухнул в канаву, вцепился Холдстоку в полу плаща, потянул за собой. Вцепившись друг в друга, они полетели в ручей. Холодная вода ударила Гарольда в живот, запустила в тело ледяные пальцы, он не сразу сообразил, что под ним барахтается человек. Брыкнул ногами, сбил нападавшего и понял, что ручей, доверху полный ледяной водой и почерневшими с осени ветками, уносит его прочь. Над головой проплыл горбатый мост. Захария кричал издалека. Прогремели выстрелы. Каменная шкура моста прикрыла Гарольда от пуль. Течением его вынесло на берег, Гарольд увидел фонари, они приближались. Ноги сводило от холода, нужно было перейти ручей и спасаться на другом берегу. Гарольд рухнул в черную утробу потока, пошлепал вперед, по колено утопая в грязи. Мир съежился в крохотное оконце, гулкий тоннель перед глазами, огни фонарей мчали навстречу, а он тщетно пытался скрыться.

Мост был от силы пяти ярдов в ширину. Один из громил Тейта догадался взобраться наверх и выцелил Гарольда оттуда. Пуля оцарапала локоть. В который уже раз боль вернула Холдстоку ясность мысли. «Плыви прочь!» Гарольд упал в ручей, нащупал дно руками, шагнул, грязь и камни мешали идти, еще шаг. Тут он почти по горло провалился в яму на дне ручья. Течение, внезапное, властное, подхватило его и понесло. Мусор царапал лицо, ветви пытались содрать одежду. Гарольд с головой ушел под воду, а когда вынырнул, оказалось, что по краям потока выросли десятифутовые стены, а ручей превратился в полноценную реку. Поверху метались огни и эхо грязной ругани. Все силы Гарольд тратил, чтобы удержать голову над поверхностью воды. Он пытался вспомнить карту, куда несет его течением, но перед глазами всплывала одна картина: обугленный труп, голову которого с нутряным хаканьем разбивает добрый самаритянин.

Из бокового канала Холдстока вынесло в центральное русло. Теперь он не сомневался – река впадала в залив.