Осень (сборник)

– Смешное имя, Феня, – хмыкнула хозяйка. – Вам оно нравится?

Гувернантка пожала плечами, а малышка мысленно воскликнула:

– Очень-очень нравится! Буква «н» в имени лишняя, чтобы сбить взрослых с толку. Им незачем знать, что с нынешнего дня в нашем доме будет жить настоящая Фея.

Гувернантку поселили рядом с девочкой. Двери их комнат находились друг против друга. Девочка давно мечтала побывать в комнате напротив, но та всегда была закрыта, и вот теперь появилась возможность открыть потайную дверь.

Девочка выждала несколько минут, стукнула кулачком в заветную дверь, вошла в комнату, огляделась. Ей понравилось, что здесь много света, который проникает внутрь через большое почти до пола окно. Камин с изразцами дает тепло. Из-за ширмы выглядывает угол довольно высокой и широкой кровати, покрытой атласным покрывалом. Небольшой диванчик напоминает цветочный луг. Чуть поодаль круглый стол, два стула, пузатый шкаф на кривых ножках. В простенке – огромное зеркало в дорогой позолоченной раме. В зеркале отражается окно, и от этого создается ощущение бесконечности. А еще в зеркале отражается стол, на котором лежит черная коробочка с золотой кнопкой. Уловив взгляд девочки, гувернантка поспешно накрыла коробочку салфеткой. Девочка нахмурилась, подумала:

– Интересно, почему ты ее прячешь?

Гувернантка присела на корточки, спросила:

– Это правда, что ты понимаешь людей по губам? – девочка кивнула. – А буквы ты знаешь? – еще кивок. – Прекрасно!

Она поднялась, взяла со стола черную коробочку, протянула девочке, предложила написать внутри свое имя. Девочка открыла коробочку, взяла в руки тонкий белый мелок, который лежал там, и вывела на черной внутренней поверхности ДИАНА. Гувернантка закрыла коробочку, сказала:

– Буквы, которые ты написала на доске, сейчас исчезнут, чтобы появиться на твоем язычке.

Девочка подбежала к зеркалу, посмотрела на свой язык, погрозила гувернантке пальчиком.

– Обманывать детей нехорошо, – читалось во всем ее облике. Аграфена обняла ее за плечи, сказала:

– Буквы увидеть невозможно. Их можно только произнести, проговорить. Попробуй. Д…

Девочка вырвалась из ее объятий, схватила черную коробочку, открыла. Буквы, в самом деле, исчезли. Она с любопытством посмотрела на гувернантку, взяла мелок, вывела новое слово: «ФЕНЯ», захлопнула коробочку и тут же ее открыла. Буквы вновь исчезли. Третьим словом, которое вывела Диана на доске, было слово «МАМА». Оно так же бесследно исчезло, как и первые два. Диана хотела написать еще что-нибудь, но Аграфена забрала коробочку, объяснив, что больше трех слов писать нельзя. Диана должна повторить хотя бы одно из них, чтобы написать новое. Но Диана говорить не желала. Она крепко сжала губки и убежала к себе…

– Зачем ты привез в дом такую уродливую девицу с не менее уродливым именем? – спросила мама девочки, когда они с супругом остались наедине.

– Чтобы порадовать тебя, – ответил он, поцеловав ее в щеку.

– Порадовать? – она задохнулась от возмущения. – Ты считаешь, что смотреть на уродство – радость? О, как ты жесток, Валдис. Мало того, что ты держишь меня взаперти, ты еще решил надо мной поиздеваться, – она закрыла лицо руками, всхлипнула.

– Луиза, позволь напомнить тебе, что идея жить вдали ото всех – твоя, – сказал он строго. – Ты не хотела, чтобы светские дамы приезжали к нам с визитами сочувствия. Если ты устала от одиночества, скажи, мы устроим званый ужин.

– Званый ужин? – она бросила на него испепеляющий взгляд. – Ты хочешь показать всем нашу новую гувернантку?

– Прекрати истерику, Луиза, – он обнял ее. – Ты устала, я знаю…

– Ничего ты не знаешь, – крикнула она, вырвавшись из его объятий. – Я ненавижу свою красоту, ненавижу. Я мечтала стать уродиной, чтобы вырваться из этой тюрьмы. И вот ты привозишь в наш дом эту девицу, как подтверждение того, что красота таит в себе не счастье, а горе, горе. Она, уродливая Феня, счастливее меня, красавицы Луизы, счастливее. Моя единственная дочь прижалась к этой посторонней девице так, как никогда не прижималась ко мне, своей матери, – слезы брызнули из ее глаз.

– Луиза, милая, успокойся, – попросил Валдис. – Не сердись на Диану. Она наверняка разглядела в Аграфене нечто особенное. Люди с ограниченными возможностями тянутся друг к другу, им проще друг друга понять.

– О, Валдис, не пугай меня, – простонала Луиза. – Неужели у нашей гувернантки есть еще какие-то ограниченные возможности, кроме внешности?

– Она почти ничего не видит, поэтому носит такие громоздкие очки, – ответил он.

– О, как это жестоко. За что одному человеку столько испытаний? Неужели их нельзя как-то распределять между людьми? – сказала Луиза, вытирая слезы.

– Наверно, они как-то распределяются, иначе бы в людях не осталось сочувствия, – ответил Валдис.

– Ты прав, тот, кто сам не страдал, никогда не поймет человека, на долю которого выпали серьезные испытания, – она уткнулась в грудь мужа.