Осень собак

Показав паспорт дежурному и, получив пропуск, Николай прошел на четвертый этаж. Здесь располагалась такая ненавистная ему сейчас высшая аттестационная комиссия. До сегодняшнего дня он здесь не бывал. Николай разыскал нужную ему комнату в полумраке коридора, – там и должен был находиться Слизнюк – заведующий отделом по защите диссертаций на исторические темы. Комната была небольшой для такого штата сотрудников. Столы стояли впритык друг к другу, на них в беспорядке валялись какие-то папки и бумаги. За столами сидели сотрудницы – шесть или семь девиц цветущего возраста, – старшей, видимо, не было и тридцати, – и только один сотрудник мужчина. Места было мало, на полу стопками лежали переплетенные рукописи диссертаций и снова же пузатые папки. Поздоровавшись, Николай спросил сидящую за крайним столиком девушку, как увидеть Слизнюка.

– Подождите немного, он скоро придет, – коротко ответила та. – Сядьте возле его стола и ждите.

Николай прошел ближе к окну, выходящему на Крещатик, и сел на указанный стул. Он оглядел помещение, сидящих за столами девиц, болтающих друг с другом о посторонних делах. Время обеда закончилось, и у девиц было хорошее настроение, не настроенное на работу.

Единственным работающим в отделе был мужчина. Ему было лет за сорок и, когда Николай внимательно пригляделся к нему, то узнал в нем Ивана Глицеренко или, как его когда-то просто называли – Ванёк. Несколько лет назад он встречался с ним, даже выпивал в одной компании. Тогда он был замурзанным, худым аспирантом в возрасте – далеко за тридцать. О его бестолковости и никчемности ходили анекдоты. Очень долго писал кандидатскую диссертацию, и однажды ее даже приняли к защите. Но председатель ученого совета, ознакомившись с его трудом, мягко посоветовал ему и его руководителю еще немного поработать над диссертацией. Эта доработка длилась года три и, в конце концов, он успешно защитился. Он был из провинции, но сумел как-то пристроиться в Киеве. За время аспирантуры и работы в институте, как утверждали некоторые его знакомые, ему не пожелали отдаться ни одна аспирантка или студентка – брезговали. Он до сих пор был холост и жил в общежитии, но скоро должен был получить квартиру потому, что работал в министерстве. Ваньком часто помыкали более удачливые товарищи по науке и он, будучи аспирантом, всегда имел приниженный вид. Но сейчас его было не узнать – важный солидный чиновник, глубокомысленно читающий какие-то бумаги и одновременно небрежно-уверенным и снисходительным тоном наставляющий других по телефону. На болтающих сотрудниц он не обращал внимания. Как понял Николай, сейчас он разговаривал по телефону с Днепропетровском, со знакомым ему профессором.

– У меня в руках автореферат кандидатской диссертации, которую вы приняли к защите в своем совете. Я смотрю название темы – и что же вижу? Деятельность советских органов в шестидесятые годы по развитию национальной культуры. Вы же знаете, что этого не было в советское время?

По телефону профессор, видимо, возражал против такого мнения клерка из аттестационной комиссии. Ванько, выслушав контрдоводы, продолжал:

– Я понимаю, что там будет критика данного вопроса. Вы правильно мне это разъясняете. Но формулировка темы и план не предусматривают такой критики.

Он замолчал, слушая телефонные разъяснения, и потом поучительно ответил:

– Вы же знаете, что мы не рекомендуем такие темы к исследованию. Также вы знаете – и прекрасно знаете – что никакого развития национальной культуры в то время не было. Наоборот – угнетение. А вы берете к защите такую тему… – он помолчал и потом продолжил: – Раз вы настаиваете на защите этой темы, то вся ответственность ляжет на ваш совет и вас лично. Мы не приветствуем такие темы. Боюсь, что с утверждением диссертации будут большие проблемы… – он снова выслушал мнение Днепропетровска и закончил: – Я вас предупредил, делайте выводы: стоит ли защищать эту диссертацию или нет. До свидания.

Он положил трубку и углубился в чтение бумаг. Николай понял, что диссертация в Днепропетровске оказалась зарубленной, профессор-конформист не допустит ее защиты после такого предупреждения. Чей-то многолетний труд оказался в мусорной корзине. Впрочем, как и его.

Недотепы, типа Ванька, определяли нынешнее состояние исторической науки. Поэтому и проходили на «ура» темы о государственности Украины начиная с самых древних времен – от зинджантропа и до сегодняшних дней. Выходило так, что украинское государство существовало раньше какого-то Египта или Месопотамии. Боже мой! И от этого клерка сейчас зависела судьба Николая.

Ему вдруг захотелось, чтобы Глицеренко обратил на него внимание. Вспомнил, что когда-то они хоть кратко, но встречались за столом, поговорил бы с ним, а он бы постарался выудить из него какую-то небольшую информацию. Каково состояние его дела? Но Ванек специально не смотрел на него – только в стол, и постоянно давал указания в телефонную трубку.

«Ну и черт с тобой, недоучка! – обозлился Николай и не стал смотреть в его сторону. – Не хочешь меня узнавать, не надо. Без тебя обойдусь!»