Осень собак

– Мне иногда жалко самого себя, что я живу не на родине, в Донбассе, а в Киеве. К вам еще не так глубоко проник национализм. Только внедряется. Можете пока что-то свое творить, а в столице уже с радикальными взглядами не пройдешь, – он криво усмехнулся. – Но и вам не придется долго жить таким образом. Скоро и вы будете подчиняться общему правилу, которое уже разработано и сформулировано, и настойчиво продвигается в жизнь.

Этой последней фразой Линченко как бы подчеркнул свое поражение.

– Я думаю, – осторожно ответил Николай, – что Донбасс – интернациональный регион, и национализм не найдет там широкой поддержки.

Линченко снисходительно улыбнулся.

– Интернационализм, национализм… – он как бы задумался. – Сейчас специально приравнивают такие разные понятия как национализм и патриотизм. Я считаю так, что патриотизм – это любовь к своему народу, а национализм – ненависть к другим народам. У нас эта ненависть выражается в ненависти к русским, евреям… а ненависть к другому народу также означает ненависть к инакомыслящим и в своем народе. Да, я хотел сказать об экономике… у нас экономика и идеология, – подчеркиваю, государственная идеология, – не просто взаимосвязаны – идеология главенствует и определяет развитие экономики. Знакомясь с экономическими проблемами, я открыл некоторые закономерности. Все решит экономика, вернее, идеологические установки в социально-экономической жизни. Руховцы не скрывают своих взглядов на развитие общества. Они считают, что для Украины необходимо сократить количество населения на десять-пятнадцать миллионов человек. Оптимальным количеством населения считают тридцать, двадцать миллионов человек…

– Я об этом слышал, – перебил его Николай. – Но документов не видел…

– Такие документы никто публиковать не будет – это одинаково с признанием в геноциде. Но они подсчитали, что в ближайшие годы вымрет старое поколение, которое наиболее активно сопротивляется национализму – это объективно. Часть людей неукраинской национальности, не выдержав натиска украинизации, покинет страну, – и уже сейчас уезжает людей больше, чем приезжает. Смертность более чем в два раза превышает рождаемость – об этом свидетельствует статистика. Так что их расчетные выкладки имеют теоретическую и практическую основу. Остальную массу населения они приведут к общему знаменателю – полной поддержке своих взглядов. И я возвращаюсь к вопросу об экономике. Инфляция, низкий уровень жизни населения – это государственная политика.

Николай удивленно поднял на него глаза.

– Неужели государство – враг своего народа?

– В данный исторический момент – да! Главным условием порабощения любого общества является навязывание ему самого низкого уровня существования. Это социально-экономическая политика всех, кто стремится к господству. Инфляция, низкий прожиточный уровень приводит к тому, что человек, изнуренный борьбой с тысячью жизненных неурядиц, легко поддается манипулированию, начинает подчиняться власти без сопротивления. Более того – он мечтает о крепкой власти, которая обеспечит ему это полунищенское существование. Умные и несогласные уедут в другие страны. Им нет места в таком государстве. Они не хотят жить впроголодь и подчиняться чуждой им идеологии. Они будут со стороны наблюдать за мытарством народа. Активно в его защиту вмешиваться не будут. Будут только ворчать о несправедливости по отношению к их народу в узком кругу интеллигентов да, может быть, публиковать никому не нужные заявления протеста. Они не борцы, а созерцатели. Борьба за существование отнимает уйму времени, поглощает умственную и физическую энергию, истощает народ. И ныне руководители государства, прячась за спину конкретных лиц, которым поручено практическое воплощение этой политики в жизнь, и которые, в конце концов, станут козлом отпущения, проводят эту антинародную политику в интересах украинской националистической идеи, – узкой группы лиц, вбивших себе в голову исключительность своего народа, а практически – пытающихся урвать себе больший кусок мертвечины от того, что называют они народом. Я говорю не обо всем правительстве, а об отдельных лицах в этом правительстве. Кавеньяки необходимы и всегда присутствуют в любом руководстве.

Николай был несколько удивлен открытостью рассуждений Линченко. Они и раньше говорили откровенно, но всегда что-то оставляли при себе, а сейчас – необыкновенная прямота. Словно почувствовав смятение Николая, Линченко спросил:

– Вы испугались того, что я говорю?

– Нет. Я уже в таком возрасте, когда не пугаются, а размышляют, не понимая, что опасность рядом и лучше было бы испугаться. То, что вы говорите, я уже давно чувствую, но оно у меня пока не оформилось в какую-то целостную систему. Но я бы тоже пришел к такому выводу.

Линченко засмеялся мелким смешком: