Осень собак

Он взял бутылку пива и сел за столик, заваленный рыбьей чешуей и костями. Видно, до него здесь сидели настоящие любители пива, а лавочник не убирал столы, – попьют и так, не паны. Николай находился под впечатлением разговора с Линченко. Откровенность Линченко его удивляла. У него есть собственная концепция дальнейшего развития Украины, но он не только не мог ее обнародовать, но и даже поделиться со своими коллегами. Крамольников в таком институте не держали бы. Почему он все это рассказал Николаю? И неожиданно до него дошло. Линченко отдал ему свои мысли, чтобы он мог их озвучить. Все-таки он проживает не в Киеве, а в Донбассе, и у него есть такая возможность. Кроме того, Линченко сам подчеркнул, что он не борец.

«Надо будет еще раз поговорить с ним. Может, все это у него записано. И он мне даст свои записи», – размышлял Николай.

Он быстро допил пиво. Наступал вечер, но до полной темноты было еще более двух часов. Предстояла последняя встреча на сегодня – с Царевым. К своему научному руководителю он обязан был зайти. Профессор жил на Красноармейской. Ехать к нему общественным транспортом – делать большой крюк, быстрее дойти пешком. Так Николай и решил, – два километра для него – не расстояние, тем более все время идти под горку. Да и заодно нужно проветриться – все-таки опьянение чувствовалось.

Он перешел бульвар Леси Украинки и зашел в гастроном. Надо было купить бутылку коньяка. С пустыми руками идти в чужой дом некрасиво, да и не в правилах Николая. Он прошел мимо очереди в хлебный отдел и в бакалейном отделе купил бутылку «Белого аиста». Положив ее в пакет, двинулся к выходу. Шедший перед ним худой и высокий парень, только что купивший булку хлеба, вдруг зашатался и упал на пол, вяло придерживая свое падение руками. По всему было видно, что он, в отличие от Николая не пьян, просто ему стало плохо. Николай подскочил к нему, наклонился и попытался поднять это худое тело. Но парень – на вид лет двадцати пяти, находился в сознании и широко открытыми глазами смотрел на Николая:

– Я сейчас… встану… голова закружилась.

Николай помог ему подняться. Вокруг собирались любопытные.

– Сердце?

– Голова?

– Да пьяный он!

Парень безвольно улыбался и, встав с помощью Николая на ноги, ответил:

– Я не пью… три дня ничего не ел, даже хлеба… зарплаты не давали три месяца, а занять не у кого… сегодня дали получку. Это от хлебного запаха у меня голова закружилась, – сбивчиво объяснял он.

Парень поднес ко рту круглую булку хлеба и с жадностью откусил большой кусок и стал жевать.

– Сейчас пройдет, – из чавкающего рта донеслись слова.

Окружающие, поняв, что парень не пьян, переключились с осуждения его на сострадание к нему. Стали неожиданно жалостливыми и одновременно обвинителями непонятно чего и кого.

– Довели народ, с голоду дохнет! У нас так пенсионерка в подъезде с голоду умерла. Пенсию полгода не носили! Гады!

– Молодой такой мужчина, а тоже с голоду обморок! Да разве можно так народ морить!?

– Пожуй, мальчик, хлебца, легче будет. На колбаски. Жалко молодых.

– Памятники Бандере и Шевченко ставят, а народ накормить не могут! Когда все это кончится?

– Когда все повыздыхаем! А еще хотят увеличить возраст для выхода на пенсию. Народ не дождется этой пенсии, раньше окочуриться!

– Не сдохнем! Мы терпеливые. Травку щипать будем, – но будем существовать.

– Соломой бы покормить Кравчука с Кучмой и их толсторожую компанию. Пусть знают, как народ живет. А то привыкли разъезжать по заграницам, а люди им до задницы.

Николай, слушая возмущенные голоса покупателей, предложил парню:

– Может, тебе коньяка немного налить?.. Для поддержки.

– Не надо. Я не пью. Дайте, я посижу на подоконнике и приду в себя. Такое со мной случилось потому, что хлеб появился в руках. А без хлеба я бы еще долго ходил, и ничего бы не было, – почему-то виновато объяснял парень.

Николай помог подойти ему к окну и тот сел на низкий подоконник. Снова откусил кусок хлеба и стал жевать. Подошла продавщица, а может быть, заведующая магазином в белом халате, посмотрела на парня и произнесла, обращаясь ко всем:

– У нас каждый день в магазине бывают голодные обмороки. Мы уже привыкли к этому. Этот покупатель… – она имела в виду парня, – сам дойдет до дома. А другим приходится вызывать скорую помощь. Но что поделаешь – жизнь такая. Покупатели! Идите к другим отделам, товаров у нас много!

Действительно, витрины в прямом смысле ломились от всяческих товаров, в глазах рябило от ярких импортных этикеток и наклеек.

– Были б деньги, торт бы внукам купила… – вздохнула горестно старушка-пенсионерка.

Но продавец уже ушла. Сочувствующие парню расходились. Николай спросил его:

– Сам домой дойдешь?

– Дойду.

– Ну, тогда будь счастлив, а я пойду. А деньги приберегай, сразу не трать, особенно на еду.

– Хорошо, – парень благодарно улыбнулся Николаю, – то ли за оказанную помощь, то ли за совет.