Осень собак

Все на время притихли и стали глядеть на экран. Певица была молодой и стройной, одетой в вышитую блузу и коротенькую юбку-мини, так же расшитую народным орнаментом. Она не собиралась бегать по сцене, что было видно по стационарному микрофону и ее серьезному лицу. На щеке выделялась то ли крупная черная бородавка, то ли бородавчатая родинка. Она могла петь, судя по ее одеянию, народную песню. Но песня оказалась современной, эстрадной и в тоже время – патриотической, которую никто из компании не знал. Мелодичности в песне не было. Но это не главное – есть же песни, в которых главную роль играют слова и смысл, а не музыка. Поражал своей конкретностью припев, который рефреном много раз повторяла певица гневным криком: «Кто не знает украинской мовы, тому ганьба! Ганьба! Ганьба! Ганьба!..» И так – еще много раз «ганьба», что на русском языке означало «позор». Может, певица обращалась так гневно к остальному миру, не знающего украинского языка? Сейчас все возможно.

Все разочарованно отвернулись от экрана.

– Стефа, – обратился к нему Николай. – Сделай ее потише. Давайте лучше нальем еще по одной и споем хорошую народную песню.

– Да, надо обязательно спеть, но в начале налить.

Петр молча стал открывать новую бутылку водки, и в это время послышался осторожный стук в дверь.

15

– Да! Заходите! – громко ответил Николай, не вставая с места.

Дверь аккуратно отворилась, и на пороге появились две фигуры – одна широкоплечая, другая узкоплечая. Широкоплечий, – коренастый мужчина лет сорока с пышными усами, спускающимися до самого подбородка, с лобастой, наполовину лысой головой, не здороваясь и не входя в комнату, спросил:

– У вас Стефан Дубчак?

– Да. Я здесь, – отозвался Стефан, прикручивая тише телевизор. – Заходите.

Он стремительно прошел за кроватью у стены к дверям и, протягивая руку пришедшим, снова пригласил:

– Заходьте.

Те прошли в маленький коридорчик, где Стефан пожал им руки. Еще не зная, кто они такие, Николай присоединился к приглашению Стефана:

– Проходите.

Узкоплечий молчал, отвечал только лобастый.

– Мы на минутку. Нас ждет машина. Надо с тобой, Стефан, переговорить, а потом ты продолжишь свой отдых.

– Раз вы пришли в эту комнату, то извольте за стол, – закуражился Николай, изображая из себя хлебосольного хозяина.

– Да, проходите, – пригласил их Стефан. – Посидим немного, а потом займемся делами. Вы меня по записке нашли?

– Да, – ответил лобастый. – Прочитали и пришли сюда. Вообще-то, можно немного отдохнуть и расслабиться. У нас сегодня день был очень тяжелым и напряженным.

Они прошли к столу и остановились, не зная, куда сесть. Это заметил Николай.

– Есть предложение сделать небольшой перерыв и убрать со стола. Раз пришли свежие люди, нужно освежить и стол. Давай, Петро, прибери мусор со своей стороны, а я со своей.

Стефан стал представлять пришедших.

– Знакомьтесь! Это пан Роман Сербын, из Канады. Профессор Квебекского университета. Представитель нашей славной украинской диаспоры.

«У-у, какой гусь пожаловал! – удивился Николай. – Что он здесь делает?»

Гардаев, услышав, откуда заморский гость, вскочил из-за стола и как бы вытянулся. Остальные остались сидеть.

– У них там нет отчества, – продолжал Стефан. – Пан Роман сейчас в Киеве собирает материал по голодомору на Украине в двадцатые-тридцатые годы. И еще он много встречается со студентами, которые проводят политическую акцию в столице, формулирует требования к правительству и верховной раде, намечает и определяет пути достижения победы. Если сказать точнее – поднимает национальное самосознание украинцев до уровня понимания их задач в противодействии российскому тоталитаризму и установления цивилизованной демократии, как в Европе или Америке.

Узкоплечий Сербын, скромно улыбаясь, стал пожимать всем руки, кроме женщин, представляясь и выслушивая представления. Он выглядел моложаво, чувствовалась в нем западная интеллигентность. Говорил он по-украински шепотом, что присуще всем представителям украинской диаспоры, но верно выговаривал слова и правильно строил фразы. Потом Стефан, довольный тем, что его посещают такие люди, назвал имя лобастого с казацкими усами.

– Любомир Прокопишин. Из Львова. Один руководителей студенческого движения. Бывший диссидент. Находился в лагерях Мордовии. Несгибаемый борец за права человека.

Прокопишин крепко пожал руки мужчинам, не обратив при этом, как и Сербын, внимания на женщин.

Со стола было убрано лишнее. Закуски осталось мало.

«Непорядок», – подумал Николай. Он встал, открыл холодильник и достал две банки рыбных консервов и кусок сала. Больше ничего у него не было. Все выставил на стол. Потом ножом ловко вырезал крышки банок. Вытер о полотенце нож, хотел порезать сало, но его опередил Петр:

– Давай сало сюда, здесь чистый нож.

Все было готово к тому, чтобы сесть за стол по новому заходу. Оставалось только разместить вновь прибывших. На кровать канадского украинца садить было неудобно, свои стулья с Наташей отдавать не хотелось, и Николай распорядился: