Осень собак

– Только еще раз прошу, не трогай его. Я сама во всем разберусь, чего бы мне это не стоило.

– Понял, – ответил Николай недовольно. Он обнял Наташу за плечи, привлек к себе и поцеловал в щеку, чтобы успокоить ее и себя. – Я буду послушен.

Но про себя подумал: «Я еще поговорю с ним по-мужски».

В душе, как всегда бывало днем, текла холодная вода, и она его взбодрила. Когда он подошел к своей комнате, то увидел у дверей Наташу с полиэтиленовым кульком, в котором находилась еда.

– А как ты оказалась здесь раньше меня?

– Вода холодная. Потом помоюсь. Пойдем завтракать?

Она переоделась в домашний халатик и выглядела буднично, но и это нравилось Николаю. Почему-то все в ней стало ему нравиться… а почему? Теперь он это знал и готов был раскрыться перед ней. В комнате она смела мусор со стола и протерла его, разложила свои продукты.

– Посуду помою, когда ты уйдешь, – пояснила она. – Пить не будешь? – намекнула она на оставшуюся с вечера водку и вино.

– Нет. Сегодня хочу быть трезвым… хотя бы рядом с тобой.

– Спасибо.

Они ели без аппетита колбасу и сыр. Чая не было. Наташа была задумчива, изредка бросала на него взгляд из-под очков, словно решаясь – задать интересующий ее вопрос или нет, и все же решилась.

– Коля, скажи мне, только честно. Утром я смотрела на тебя и поняла, что тебя что-то мучает. Ты мечешься в жизни, не зная, зачем и для чего. Расскажи мне о том, что тебя мучает? Может, легче станет?.. Я могу часть твоего плохого взять себе.

Но сейчас, даже по ее просьбе, Николаю не хотелось говорить о своем. Он решил отшутиться:

– Мучаюсь с похмелья, мучаюсь оттого, что тебе грозят сложности из-за меня. От всего мучаюсь! Что не так идет жизнь, что люди злые, не понимают друг друга. Оттого, что дисгармония в мире, потеряна красота и на смену приходит уродство душ и отношений. Я тебе сегодня расскажу, почему меня все мучает, почему я приношу другим не столько радости, сколько несчастья. Но позже. И пока не задавай мне этот вопрос, до вечера. Хорошо?

– Хорошо, – она задумалась. – Помнишь великую фразу? Красота спасет мир. Я верю, красота вернется, вольется во все и победит.

– Красота победить не может. Природа не наградила ее воинственными функциями. Она должна быть сущностью мира и каждого человека. Но за ней нет будущего. Под ее лозунгом шли и идут войны. Происходит насилие над самой красотой. Для многих красота прекрасна в своей жестокости и уродстве. Я думаю, мир спасет человеческий разум, доброта и интеллектуальность. Человеческий разум должен прогрессировать. А также нам необходимо иметь чувство любви и всепрощения. А пока существует фанатизм, выбрасывающий свой яд в окружающую среду, красоты не может быть.

– Как хочется уехать куда-нибудь далеко, на необитаемый остров. Жить спокойно, любить… пусть даже нелюбимого мужа и воспитывать детей…

– Это фантазия. Такого не будет. От реальности нельзя убежать ни на какой остров.

– Почему ты ничему не веришь? Ты что, из потерянного поколения советских людей?

– Не советских людей – я просто потерянный для общества человек. Я, ты, миллионы, десятки миллионов таких, как мы, являемся не просто потерянным поколением. Мы хуже. Прошлое потерянное поколение стыдилось своего прошлого, отвергало его, но оно присутствовало в них и они им жили. У нас же просто-напросто отняли прошлое, ничего не дав взамен. Нам нечего отвергать, а это страшно. Нам обещают будущее, и оно хуже прошлого, без идеалов – только веру. А это ужасно. Герои Хемингуэя и Ремарка могли жить после войн, потрясений и страданий, своим прошлым. Нас же без войны лишили природной среды, оставив камни, которыми нам предлагают бросаться друг в друга, чтобы мы стали зверями – красивыми и жестокими. Даже осколки любви, как ты сегодня убедилась, недоступны нам… кругом зло… а те герои жили только благодаря любви.

– Любви у нас нет, и не будет. Ты только в одном прав – хочется осколка любви. Мечты любви. Вообще-то, нет! Хочется настоящей большой любви, чтобы все было, как в первый раз!..

Николаю еще что-то хотелось сказать ей, но он сдержался. У него плохое настроение – не надо портить его другим. Они доели свой завтрак, и Наташа сказала:

– Ты иди, а я приберу в комнате. Придешь, конкретно решим – что делать дальше.

– Хорошо.

Николай надел костюм, повязал галстук. Как примерный любовник подошел к Наташе и поцеловал ее в шею. Она отзывчиво откликнулась на его ласку и сейчас снова, как ночью, прижалась к нему.

– Жди меня и я приду… – шутливо, чуть ли не всем известными стихами, сказал он.

– Жду. Только не заходи к Гардаеву и не вздумай с ним разбираться.

– Я о нем уже забыл, – соврал Николай и вышел.

На первом этаже он встретил коменданта общежития. Он поздоровался с ней и остановился. Мария Павловна не ответила на его приветствие и официально сказала:

– Матвеев, зайдите ко мне. Есть разговор.

– Давайте, – как можно беспечнее ответил Николай, внутренне обеспокоенный будущим разговором.

В своем кабинете Мария Павловна, сев за стол, сурово оглядела его разноцветными глазами и также официально продолжила: