Осеннее солнце

Шнырова выхватила  у меня веник и швырнула его в реку, веник поплыл по течению.

– Вытаптывай еще, Годзилла! Топчите тут, хоть утопчитесь! А я в Москву!

– Да что там делать-то? – неосторожно спросил я.

Шнырова немедленно разбушевалась.

– Тебе, конечно, нечего! – заявила она. – В Москве своих дураков хватает, вы с Дрондихой тут и оставайтесь. Она выучилась трусы шить, и ты учись.

– А тебе…

– А мне от вас на другой берег! – перебила Шнырова и кивнула на другой берег Сунжи.

Она плюнула на камень.

– Вяжите валенки! Свинарник навсегда!

Шнырова ступила с камня в воду и направилась к другому берегу. Видимо, чтобы наглядно доказать, что берега у нас разные.

– Эй, Граф! А почему ты до сих пор карту не составил? У каждой помойки…

Само собой, она не помнила, где брод, Шнырова не договорила, ухнула по пояс и стала орать, что ее кусают раки.

Дочь Винни Пуха

Берез много, можно делать березовый сок. Натуральный, а не лимонную кислоту с сахаром. Натуральный березовый сок помогает от сорока болезней.

Можжевельника много. Собирать можжевельник, у нас отличный можжевельник, сухой, синий. Сушеные ягоды можжевельника используются в кулинарии. А еще из них можно делать можжевеловый сахар. Это, кстати, мое изобретение – можжевеловый сахар.

Лен, раньше у нас лен сажали. Садили… Возделывали, короче. Всем известно, что изо льна делают трусы космонавтов. Лишь в нашей местности самый мягкий, самый космический лен.

За рекой и за болотами золотой корень. Из него можно делать микстуру для укрепления здоровья, повышения иммунитета и аппетита.

Туманный Лог находится на холме, с него вполне можно кататься на санках, лыжах, сноубордах и плюшках зимой, и на горных велосипедах летом. А по реке сплавляться на катамаранах и рафтах. Голавлей, опять же, полно, а это модная рыба для нахлыста, язь же редок.

К пяти мы втроем собрались в начале улицы Волкова. Тут лежала сосна, сорок лет назад поваленная знаменитым смерчем. На этой сосне жители Лога ждали по вечерам скотину, пасшуюся вдоль Сунжи, за годы ожидания сосна окаменела и отполировалась до матового блеска, теперь на этой сосне мы ждали мам. Раз в две недели к мосту через Сунжу подъезжал ИП Андрианов на старой «шишиге», промышленник из Никольского. Андрианов привозил ситец в цветочки и черный горошек, а забирал семейные трусы, которые шили наши мамы. Шнырова тоже шила, хотя делала вид, что не шьет. Этой же «шишигой» мамы отправлялись в Никольское – в банкомат, на почту, в «Столешницу», в кассу коммунальных платежей и по прочим делам. Обратно мамы возвращались на такси вечером, а мы их ждали. Встречали.

Я сидел, само собой, посередине, Дрондина справа на конце бревна, Шнырова слева. Рядом со Шныровой крутилась Медея, рядом с Дрондиной лежал Бредик. Коза косила выпуклым глазом, пес подрыкивал. Все были начеку.

Сегодня был день Дрондиной, и мы с ней ходили к колоколу.

Я колокол планировал проверить еще по весне, глянуть, как он там, но не собрался, весна выдалась поздней, снег лежал до середины мая, а потом взорвалось лето, от проталин с подснежниками до мать-и-мачехи по солнечным краешкам меньше недели.

А колокол я нашел лет пять назад, мы тогда с мамой бруснику искали, в той стороне отличные брусничники. Брусника любит песок, сосны и солнце, а там не сосны, а кедры, в некоторые годы и шишки вызревают, но в этом нет. И грибы растут, похожие на кедры – крепкие, еловые и хрустящие. Реликтовая роща.

Мы тогда набрали по полтора ведра, но брусника попадалась все крупнее и крупнее, и остановиться не получалось. Сначала я подумал, что это пень. Он и был похож на пень, ни поляны, ни оврага, я подумал тогда о сморчках, они как раз на таких растут. И брусника на таких селится. То, что это не пень, только вблизи разглядел – из-под мха проглядывала сизая медь. Я ободрал весь мох и под ним оказался колокол.

Мама удивилась. Она про колокол ничего не знала. Нет, раньше она его видела, но всегда думала, что это пень.

Колокол мне почти по плечо, с надписью на старославянском, но прочитать не получилось – буквы сбиты, или спилены, не просматривались никак. А сам колокол врос в землю глубоко, я ножом пытался подковырять, но колокол сидел глубоко и плотно.

Потом я взобрался на тополь и погуглил по этой теме. Ничего особо не нашлось, перечня колоколов раньше не велось, тем более не сохранилось их фотографий и описаний, отлить колокол могли и на заводе, и мастера литейные этим занимались, да и сельские кузнецы долго помнили секреты. Так что следов нашего колокола не отыскалось, зато я узнал про другой, из Южи. Там в тысяча девятьсот двадцать втором взорвали церковь, а колокол сбросили и собирались отправить на переплавку. Но местные жители собрались ночью и утащили колокол в поля, а дальше утопили в старом пруду. Так он там девяносто лет и пролежал, недавно достали и повесили на новую звонницу. Вполне может, что и этот пытались спрятать, утянули в лес, хотели закопать, но не успели, так он тут сто лет и простоял, вросший. Хорошая версия, кстати.