Осеннее солнце

– Получите! – крикнула Шнырова и швырнула вантуз вниз.

Не попала. Вантуз угодил на боны, отскочил от бревен и звонко ударил рукояткой в голову одного из пацанов.

– Есть контакт! – радостно заорала Шнырова.

Этого пацаны терпеть не стали, бросили кораблик, и стали карабкаться по насыпи на мост.

– Беги, Граф! – завизжала Шнырова. – Ты же не хотел, оно само получилось!

Я не побежал. Жаль было картину бросать, да и не бегаю я от никольских.

– Прикинусь мертвой, – сказала Шнырова.

Шнырова выхватила у меня картину, легла на спину, закрыла глаза и высунула язык.

Пацаны поднялись на мост. Я шагнул к ним, примирительно улыбаясь.

Я их не знал. Наверное, из второй школы, ни одного не знал. А может, приезжие, летом к бабушкам народу много наезжает. Злые. Я бы сам разозлился от вантуза. Приближались, сжимая кулаки. Здоровые, борцы, наверное, один покрупнее.

– Слушайте, пацаны, тут такая засада вышла… – попытался срулить я. – Это моя сестра,  она угорелая, чердак потек, короче…

Я постучал по голове. Борцы смотрели с усмешкой. Я видел по их глазам, расслабленным плечам и ухмылкам, что они решились, и теперь лишь хотят послушать, что я скажу, потом бить.

– А что это твоя сеструха дохлой притворяется? – указал мизинцем старший борец. – Она…

Борец стал глядеть мне за плечо. Старый трюк, я на него не покупаюсь. Но и второй борец уставился.

Я не удержался, оглянулся и увидел Шнырову. Она восстала из мертвых и  брела к нам. Странной походкой, двигая лишь ногами, держа руки прижатыми к бокам и свернув голову на сторону. На зомби похоже. Страшновато. Борцы напряглись.

Шнырова зарычала и бросилась на крупного.

Реакция у борца оказалась выдающаяся – он успел схватить Шнырову за запястья. Шнырова замерла, словно выключилась. Борец держал ее за руки и не знал, что делать дальше.

– Отпусти ее! – я шагнул к борцу.

А думал не о драке, которая вот-вот должна была начаться, а об этой дурацкой картине у меня в руках.

Думаю, борцы на меня бросились бы, но тут я услышал бибиканье и свист. С противоположной стороны моста катил желтый китайский скутер, за рулем сидел парень в черном шлеме. Борец, что удерживал Шнырову, произвел мягкий прием и заломил ей руку за спину. Шнырова зашипела. Скутер остановился возле нас, водитель снял шлем.

Колесов.

– Стопэ, пацаны! – свистнул Колесов. – Стопэ, говорю! Да брось ты ее!

Борец отпустил Шнырову.

Шнырова, почему-то сильно прихрамывая, отодвинулась в сторону и остановилась, опустив голову. Сделавшись похожа на низкорослый фонарь.

– Это же Шнырова! – Колесов указал пальцем. – Она с головой не в дружбе! Пацаны, вы от нее лучше подальше ходите…

Борцы предусмотрительно отступили.

Колесов поставил скутер на подставку.

– Ее лечили два раза, – доверительно сказал Колесов. – Она ку-ку совсем, шизофаза, короче.

– Аф! – Шнырова щелкнула в сторону борцов зубами.

Борцы окончательно утратили вопросы к Шныровой и повернулись в мою сторону.

– А это Граф, в моем классе учится, – пояснил Колесов. – Нормальный пацан, за городом живет.

Борцы разочарованно вздохнули. Подраться не удалось.

– Чего, пацаны, не клюет? – едко поинтересовалась Шнырова.

Борцы опять угрожающе надулись, но я уже схватил ее за шиворот и отволок подальше, на берег, придавил к столбу и велел стоять, не дергаться, а то я сам ей по лбу настучу. Вернулся к Колесову. Борцы спускались по насыпи к бонам.

– Как дела? – спросил Колесов. – Чего в гости не заходишь?

– Да времени нет, – ответил я. – Картошку в этом году посадили, приходится возиться.

– Понятно, – Колесов сощурился на Шнырову, та продолжала стоять у столба. – А ты что…

– Мать ее попросила, – пояснил я. – У них отец на вахте работает, а у нас связи никакой. Вот, попросила привести, чтобы она с отцом поговорила.

– А, понятно. А это что?

Колесов кивнул на картину.

– Живопись, – пояснил я.

– Да, вижу… Подледная рыбалка вроде как…

– Да, – согласился я. – В этом направлении.

– Ну, ладно, – вздохнул Колесов. – Мне пора. Эту свою психичку на поводке держи.

– Само собой, – пообещал я.

Колесов укатил. Я поднял картину и отряхивал ее от прилипшего песка.  Шнырова оторвалась от столба и подтянулась.

– А я поняла, – сказала она. – Я все думала – зачем я эту картину купила… А сейчас поняла! Там один пришелец на Дрондину похож. Тот, что как лягушка…

Кто бы сомневался. Как я сам не дагодался. Иначе и быть не могло.

– Что за народ эти Дрондины, никуда от них не деться. Хотела отдохнуть по-человечески, поехала в город, а там какие-то утырки и опять Дрондина…

Шнырова тыкнула пальцем в картину.

На секунду у меня закружилась голова, показалось, что безумие заразило и меня, такое возможно, если проводить много времени с сумасшедшими, то рано или поздно…

Не, не похож. Пришелец с вертолетом ничуть не напоминал Дрондину.

– Он не похож, – сказал я. – Ты слегка зациклилась… немного.

– Хотела над кроватью повесить, – пожаловалась Шнырова. – Но теперь сплошное разочарование…

Шнырова вырвала картину, размахнулась и зашвырнула ее в Сунжу.

Картина, совершив над рекой пируэт, вошла в воду почти без плеска. Я уже не стал спрашивать – зачем. Синдром попугайчика.