Осенний лист, или Зачем бомжу деньги

Положив трубку, Пархом потянулся в кресле, хрустнув суставами, встал и подошёл к окну. Окна его кабинета смотрели на юго-запад. Город, с уличным шумом и дымами котельных, находился у Пархома за спиной. А впереди, в нескольких километрах от резиденции, начинались пологие горы, где пряталась тишина и ждали своего часа интересные перспективы. Сейчас горы были серыми, потому что на улице пасмурно, а в ясную погоду зрелище было великолепным. Летом, с его буйством красок, в котором, ясное дело, преобладали зелёные оттенки, было очень красиво, а уж зимой… Белые округлые вершины, пологие склоны, поросшие кедрачом, ярко-синее небо. Местность так и просилась на полотна живописца, но Пархом не был ни живописцем, ни любителем праздного созерцания.

«Организую-ка я здесь горнолыжный курорт, — решил он в один прекрасный момент, когда со слегка затуманенной впечатлениями, французским коньяком и французскими винами головой вернулся из Куршавеля. — А что? Чем наши горки хуже французских? Да ничем! С них точно так же можно съезжать, хоть на лыжах, хоть на санках! Понастрою коттеджей, павильонов, фуникулёров разных.

Найму архитекторов, они у нас не такие оборзевшие, как там, задёшево проект выдадут. И обслуга наша к большой заработной плате не приучена. А что касается клиентуры, так от неё отбоя не будет. Зачем ехать на чужбину? Бабло можно с шиком и здесь профукать. Слава богу, тех, у кого это самое бабло имеется, у нас в России поболе будет, чем там. И все горными лыжами увлекаются. Хвала Президенту и его спортивным предпочтениям!..

Так что бабло качать буду со страшным свистом. Устрою конкуренцию лягушатникам. Обзавидуются тамошние пидоры! Правда, первоначальные капиталовложения немалыми будут. ЛЭП нужно восстановить, коммуникации всякие. Ещё развалины эти, мать их!..»

Пархом скосил взгляд налево. Там, почти у самого подножья гор, бесформенной грудой лежали развалины завода «Искра».

«Вот разберусь с делами и сразу возьмусь за расчистку», — подумал он.

Прежде чем отправиться в бассейн, Пархом сделал ещё один звонок по мобильному телефону. Звонил в Москву человеку, который легко мог решить все проблемы, но услуги которого обходились Пархому очень дорого…

5

Войдя в кубрик, где исследователи подземелий нашли ящик с автоматами, и где Окрошка произвёл торжественный салют, Сидоров принюхался и взглянул на потолок. Увидев отметину от пули, покачал головой, но ничего не сказал. Потом взял один автомат, возможно, тот же самый, опробованный, и пристегнул к нему магазин.

— Ты это… осторожно, Ляксеич, — предостерёг его Окрошка, — он пальнуть может.

— Чувствую, вы уже здесь постреляли, озорники.

— Да, это всё Бирюк! Автомат зарядил, сволочь старая. Я ему говорил не трогать, а ему хоть кол на голове теши. Взял и зарядил… и мне подсунул. А ты, Ляксеич, во всём дока! — сказал Окрошка, переводя разговор в другое русло и восхищённо глядя на Сидорова. — Всё умеешь и всё знаешь. Недаром я тебя на пост директора завода выдвинул. Вот, ты знаешь, нисколько не жалею! Кому ещё, как не тебе, управлять нами, неумехами… А ты бы рассказал, как с автоматами обращаться, а то ещё вдруг пальнёт. Альф, допустим, пушку возьмёт без спроса, а она возьмёт и пальнёт.

— Или ты, — предположил Сидоров.

— Что я?

— Или ты возьмёшь, а она пальнёт.

— Ну, или я, — согласился Окрошка. — А что? Ежели что начнётся, боевые действия какие-нибудь, на меня, Ляксеич, можешь положиться, как на самого себя. Я во первых рядах на твою защиту встану.

— Боевых действий не предвидится, так что защищать меня тебе не придётся… Я надеюсь.

— И всё же, на всякий случай…

— На всякий случай? — Сидоров перевёл взгляд с Окрошки на молчащего Альфреда, пожал плечами. — Ну, ладно, Окрошка, уговорил. Смотри. И ты, Альфред, посмотри. Вдруг в жизни когда-нибудь это знание тебе пригодится.

— Да я знаю, — отозвался Альфред. — в институте, на военной кафедре, стрелковое оружие проходили. И на стрельбы ездили.

И всё же подошёл поближе и присоединился к одноногому «курсанту» Окрошке.

Сидоров быстро разобрал автомат на составные части, по ходу рассказывая о назначении каждой детали, и так же быстро собрал его. Потом показал, как надо заряжать и разряжать автомат, показал, где находится предохранитель, и объяснил, для чего он нужен.

— А вообще-то, — сказал он в конце краткого курса по изучению автомата Калашникова, — лучше к оружию не прикасаться. Плохая это игрушка. Опасная.

Окрошка зачарованно смотрел на руки Сидорова, ловко управляющиеся с калашом. Сказал, причмокнув языком:

— Лихо ты с ним! И откуда ты всё это знаешь?

— Когда-то, не сказать, чтобы очень уж давно, служба в армии являлась почётной обязанностью каждого советского гражданина. И я служил. Два года в воздушном десанте… Ну, ладно, пошли в то помещение, где сейф стоит.

— Там нет ничего интересного, Ляксеич, — грустно сказал Окрошка, — разве что сортир и умывалка, так умывалка у нас есть, а сортир нам и ни к чему вовсе, мы вона куда ходим, подале от дому. А в сейфе том нету ничего, пустой он теперь. Ключи, что там лежали — у меня, а папка у Альфа под мышкой.