Ошейник для Лисицы (СИ)

Операция началась глубоко ночью. Я залегла за небольшим холмиком, пристроила арбалет на вершине и начала внимательно осматривать местность. Кража жемчужины не должна была занять больше десяти минут.

Я ждала уже двадцать.

Я не могла их бросить.

Я взяла арбалет и пошла за ними…

Зал перед спальней Тардифа был вызывающим. Даже в полной темноте. Золото, драгоценные камни, бархат.

Посередине, на стойке, на бархатной подушке лежал блестящий шарик. Паника. Дрожь и страх…

В спину упёрся арбалет, а в зале посветлело.

— Флёр, дура, беги отсюда!

Я рванула что есть сил, но через две минуты меня поймали и поставили на колени перед Тардифом.

— Какая милая, — он взял меня за подбородок и взглянул мне в глаза, — особь…

Тогда я ещё не знала, что после этих слов моя жизнь превратится в ад…

— Мужиков — в расход. Эту — сковать и в подвал. Завтра я с ней позабавлюсь… — гиен задумался. — Хотя нет… пожалуй, не убивайте пока никого. Я придумал кое-что поинтереснее…

Яркий солнечный свет ударил в глаза, и меня кто-то ударил по щеке. От удара зазвенело в ушах. Глаза сфокусировались на морде передо мной. Гиен. Молодой, но явно опытный боец держал меня за лапы, то и дело поглядывая на мою грудь. Я и раньше встречала такие взгляды, но с настолько похотливыми и откровенными я ещё не встречалась. Я проследила его взгляд и поняла, что я абсолютно голая. Захотелось залепить наглой морде пощёчину, но, ощущая на запястьях стальные браслеты, мне пришлось смириться с извращёнными взглядами.

Подняв взгляд, я увидела, что мы с ним не наедине. Мы находились в каком-то странном дворе, посреди которого невысокий каменный бортик окружал жерло широкого колодца.

Над ней возвышалась непонятная перекладина с блоком, а на краю колодца стоял связанный по лапам и ногам Артен. От пут на его ногах шла верёвка, которая была пропущена через блок. Другой конец лежал на земле. Шестеро оставшихся братьев смотрели на меня с отчаянием в глазах. Вскоре появился Тардиф с большим этюдником. Гиен не спеша поставил себе стульчик, установил передо мной этюдник и махнул лапой своим приспешникам:

— Начинайте.

С меня сняли наручники и повели к врытому в землю столбику с прикреплёнными к нему наручниками. Приковав меня к нему, приволокли верёвку, другой конец которой заканчивался на ногах моего брата. Я схватила его покрепче, и в это мгновение последовала команда главного: «Отпускай!» Шнур натянулся, и Артен повис вниз головой над колодцем. Я несколько раз обернула верёвку вокруг лапы, но все равно понимала, что долго не выдержу…

Тардиф рисовал. Все подходили к нему, любовались, хвалили своего главаря. Я стояла, обливаясь потом под жарким солнцем, совершенно голая, прикованная к столбу. За четыре часа верёвка глубоко впилась в лапу и, казалось, уже срослась с ней.

— Расслабьте её, мужики. Видите, как она напряглась? — толпа гиен мерзко загоготала. Один из них взял небольшую палку и направился ко мне. Я тогда не могла его видеть: всё моё сознание было сосредоточено на том, чтобы не дать Артену погибнуть, и я даже не заметила, как гиен подошёл сзади, задрал мне хвост и с размаху воткнул сук в задницу. Дрожь пробрала всё моё тело. Я резко выдохнула.

— О, мужики, ей нравится! Давай, Грен, сделай ей хорошо, пусть порадуется перед смертью своего братца!

Грен взял торчавшую из зада палку и потянул наверх. Это было вовсе не приятно, это было ужасно больно. Я закричала, но гиен это только возбуждало. Братья не смотрели на всё это — они стыдливо опустили взгляды. Из глаз брызнули слёзы, и я заплакала. Под хвостом творилось что-то ужасное, хотелось вырваться из оков и убежать, спрыгнуть с этого кола, на который меня посадили ради забавы…

Через два часа всё кончилось. Артен посмотрел на меня налитыми кровью глазами и тихо кивнул. С лапы капала кровь, верёвка стала мокрой от пота и скользила по лапе. Шесть часов я держала своего старшего брата, терпя пытки и унижения со стороны гиен, но я уже понимала, что тело больше не выдержит…

Артен молча улетел вниз головой в бездну колодца. Мне казалось, что верёвка выскальзывает из лап целую вечность… я хотела снова ухватиться за неё, но жизнь моего брата выскользнула у меня из лап…

Раздался всплеск воды, и оставшиеся братья подняли на меня глаза. Они не винили меня. Они знали, что я продержалась столько, сколько могла.

Один год, три месяца и 30 дней назад…

Не помню, чем меня кормили, но содержимое компостной ямы смотрелось бы аппетитнее по сравнению с тем, что мне кидали в камеру. Наручники и кандалы впивались в кожу холодящими железками. В камере не было ни единого окна, там не было вообще ничего. Просто каменный мешок с дверью.

За мной пришли двое. Повели к парапету, на который уже заводили пятерых лисов. Меня привели к рычагу и начали привязывать к нему мою лапу.

— Что вы делаете? — я не на шутку испугалась.

— Мы? — гиен, который привязывал меня, рассмеялся и ущипнул за ягодицу. — Мы ничего не делаем, крошка, — просто развлекаемся! А вот о том, что сделаешь ты, даже страшно подумать, — гиен усмехнулся.

— Флёр? — кто-то тихо обратился ко мне с парапета.