Ошеломленный

– Кому ты доверяешь, мне? Или ему? – Я повышаю голос, но уже не могу себя контролировать. Каждый раз, когда я вижу придурка Сантино, я выхожу из себя.

Шмыгая носом, Фрея смотрит на него. Громко вздохнув, она наклоняется, чтобы забрать со стола свою сумку.

– Мне очень жаль, Сантино, – говорит она трясущимся голосом, чуть не плача.

Пошло все к черту. Мне плевать. Для этого и нужны лучшие друзья. Я пытаюсь взять ее за руку, но она вырывается, словно я ее обжег, и мчится к выходу. Я в последний раз испепеляю Сантино взглядом и ухожу за Фреей.

Фрея

Мы с Маком едем в сторону моей квартиры в полной тишине. Одна часть меня хочет врезать ему по носу. Другая – наорать на него за то, что у него хватило наглости сорвать мое свидание и опозорить меня.

По большей части я боюсь предпринимать какие-то действия, потому что я никогда не видела его таким. Таким злым. Таким требовательным. Таким непреклонным. Это не тот Мак, который каждые выходные сидит на моем диване, ест со мной фастфуд и ловит ртом мармеладки. Это совершенно другой человек, и мне нужно быть осторожной.

Что, черт побери, ему сделал Сантино, раз при виде него он с ума сходит? Я хочу спросить, но мне страшно.

Честно говоря, даже думать об этом не могу. Поведение Мака в ресторане было абсолютно неприемлемо и неуместно. Я, вообще-то, взрослая женщина. У меня должно быть право самой выбирать, с кем встречаться. Я согласилась пойти с Маком только потому, что в ресторане на нас все пялились. Я была в ужасе от мысли, что кто-то мог нас сфотографировать.

Мак подъезжает к моей квартире, и, не сказав ни слова, я выскакиваю из машины и бегу к двери. Я слышу его шаги за моей спиной и резко поворачиваюсь, почти в него врезаясь.

– И не думай, что я тебя пущу!

У него хватает наглости удивиться.

– Это почему?

Я в шоке от этих слов.

– Потому что мы с тобой в очень серьезной ссоре. Мне что, правда нужно это объяснять?

Мак фыркает и агрессивно запускает руку в свои волосы.

– Куки, это было для твоего же блага.

– Только попробуй меня еще раз Куки назвать, – рявкаю я, тыкая пальцем ему в грудь. Он не отступает. Боже, как же он меня бесит. – Ты не можешь несколько дней меня игнорировать, а потом взять и заявиться на мое свидание, ведя себя как гиперопекающий отец, заставший свою дочь за Тем Самым в машине!

– Хватит уже повторять «То Самое», ты выглядишь глупо! – рычит он, сверля меня злым взглядом.

– Благодаря тебе все мои надежды на То Самое сегодня разбиты вдребезги.

Мака трясет от гнева.

– Я лучше умру, чем позволю тебе заниматься сексом с этим мудаком. – Он вскипает и плюет на землю под нами. – Он переспал с половиной Лондона, Фрея, и только по той причине, что другая половина – это мужчины.

– Какая разница? – кричу я и хватаюсь за голову, потому что мир вокруг меня начинает кружиться. – Может, я просто ищу обычного перепихона!

– Черта с два, – отрезает Мак. – Секс без обязательств не в твоем стиле. Особенно учитывая то, что до этого ты трахалась только с теми, в кого была влюблена.

– Ты на самом деле ничего обо мне не знаешь, ты, наглое, высокомерное животное!

– Какого черта ты несешь? Мы постоянно вместе. Я знаю тебя, Фрея, знаю лучше многих, я…

– Я девственница, тупоголовый ты дурак!

Мой громкий голос отдается эхом по ближайшему переулку, и Мак наконец затыкается.

На несколько секунд мир вокруг нас останавливается. Земля перестает вращаться, и единственное, что существует в этот момент – злость, пронизывающая меня и Мака, словно электричество.

Когда я наконец понимаю, что только что прокричала на весь Лондон, мои ноги превращаются в желе. Прерывисто дыша, я отворачиваюсь от обомлевшего Мака и сажусь на переднюю ступеньку моего подъезда, чтобы продолжить умирать от унижения. Если я не умру от унижения, тогда я убью себя во имя унижения. Смотря что наступит первым.

Мои широко раскрытые глаза бегают туда-сюда. Это все моя вина. Весь этот вечер, вся эта неделя, вся эта ситуация случились потому, что я глупо позволила Маку быть моим тренером по отношениям. Посмешище! Я просто хотела найти хорошую пару для свадьбы Элли и, да, возможно, потерять девственность до моего тридцатого дня рождения. Неужели я просила у вселенной слишком многого? Ну я и дура!

Я поднимаю глаза на все еще шокированного Мака. Его рот открыт так широко, словно он собрался ловить мух. Он так и не сдвинулся с места после моего унизительного признания.

– Не стой тут, как идиот, – ворчу я, готовая задушить его за такую реакцию, которая только подливает масла в огонь моего стыда.

Наконец Мак трясет головой и поворачивается ко мне, прищурив глаза.

– Ты надо мной сейчас так шутишь, да?

Я пялюсь на него в ответ.

– Зачем мне шутить о чем-то настолько жалком? – сверлю я его яростным взглядом. – Мак, я серьезно. Я девственница в свои почти тридцать лет. У меня никогда не было Того Самого, к сожалению.

У Мака снова раскрывается рот от шока. Он садится рядом со мной, протянув свои длинные ноги, и тихо смеется.

– Ты не девственница. Ты бы сказала мне об этом.

– Да, как ты мне сказал, почему так ненавидишь Сантино, – парирую я.