Ошибка Клео

Она бросилась звонить сыну, но Нико проворчал, что не все сидят на пенсии и он не может уходить с работы каждый раз, когда мать впадает в цифровую панику; заглянет вечером.

Нико разговаривал с ней тоном учителя, утомленного тупостью ученика; он миллион раз объяснял ей: если компьютер завис, ничего не надо трогать. В какой момент сын превращается в подозрительного отца, которому приходится врать? Клод предпочла обойти молчанием свои судорожные попытки колотить по клавишам.

Не отрывая взгляда от экрана, Нико завел свою вечную песню на тему «лучше бы ты». Лучше бы ты ходила на пешие прогулки со своими сверстниками; лучше бы ты училась рисовать, занималась гончарным делом или гуляла со скандинавскими палками.

Он регулярно оставлял для Клод на кухонном столе журналы по здоровью, альбомы раскрасок антистресс и капсулы зверобоя – эффективное средство против депрессии, к тому же не вызывающее привыкания. Все эти дары были призваны заполнить собой ее дни, чтобы ее не поглотила их пустота. Беда в том, что женщина, которую он окружал заботой, не имела ничего общего с Клод. В какой момент сын теряет представление о собственной матери и вместо нее видит выдуманный персонаж – бабульку, помешанную на варке варенья, старушку с сумкой на колесиках, довольную своим растительным существованием?

Если Клод вспоминала былые годы, когда строго отмеряла время в надежде выкроить лишние минуты, годы работы костюмершей в «Диамантель», Нико впадал в негодование: «Ты сорок пять лет прислуживала другим, может, хоть сейчас отдохнешь?»

Прислуживала?

Костюмерша занимается много чем, но уж точно никому не прислуживает. Она отвечала за стирку и глажку, не говоря уже о том, чтобы каждый день обрабатывать антибактериальным спреем стринги шестидесяти танцовщиц. Она была незаменима, потому что могла за тридцать секунд, пока меняли декорации, зашить порвавшиеся в паху колготки из лайкры.

Порой она выступала в роли психолога, демонстрируя притворную безмятежность артистам и артисткам, которые взывали к ней: «КЛО-О-ОД!» – за полчаса до выхода на сцену.

Ей сказочно повезло: она трудилась бок о бок с уникальными специалистами – вышивальщицами, мастерами по обработке перьев, обувщиками… И само собой, с девушками-танцовщицами.

Сын слушал ее с бесконечным терпением, как будто у Клод не все в порядке с головой. Наверное, его психоаналитик посоветовал ему «отстраненно воспринимать симптоматику матери».

Клод даже предпочитала его раздраженный тон, когда, ловя ее на повторении одних и тех же историй, он восклицал: «Мам, ты мне это уже рассказывала!» Эта беспокойная поспешность, с которой он тыкал мать носом в ее слабости, огорчала Клод. Нико по-прежнему оставался испуганным ребенком, со страхом ждущим неизбежной смерти матери. Ты мне это уже рассказывала.

Нико еще раз выключил и включил компьютер. Бесполезно. Ну, ничего страшного, можно подумать, тебе действительно необходим доступ к почте.

Клод ткнула пальцем в ежедневник: сегодня день рождения Клео. Она хотела отправить ей поздравление, объяснила она, немного стыдясь своей настойчивости, как будто наличие желаний нарушало плавное течение жизни нормальной пенсионерки. Но последнее письмо от Клео, полученное на прошлой неделе, ее немного встревожило…

Сын обращался к ней мягко, чуть ли не слащаво – славный мальчик. Тем не менее эта псевдодружба, изменить которой мать так боится, основана на чувстве вины двадцатилетней давности. Как долго еще она будет пережевывать эту историю, злился Нико. В то время Клод сделала то, что на ее месте сделала бы каждая женщина, оставшаяся после развода с ребенком на руках, – постаралась бы не потерять работу. Так что пусть Клео, эта пассионария из кабаре, оставит свои упреки при себе.

Клео никогда ни в чем ее не упрекала, пробормотала Клод. В этом все дело.

Нико бросил взгляд на мобильник. Время, отведенное на визит, закончилось, и ему не терпелось уйти; старость матери портила ему настроение, к тому же он опаздывал. Напишет своей Клео открытку, подумаешь, проблема. End of the discussion[17].

Клод закрыла за сыном дверь. На столе в гостиной лежала черная телевизионная приставка, немая и безучастная. Однажды Клод зачитала Нико, без конца повторявшему слово «пенсия», выдержки из словаря Ларусса: