Ошибка мертвого жокея

Воскресный матч закончился триумфом Хьюго. Перед матчем, одеваясь, он решил, что лучшим способом расплатиться за четыреста шестнадцать долларов будет добиться победы. С чистой совестью, повинуясь только ему слышным голосам, он участвовал в большинстве схваток. А когда перед самым концом он, перехватив пас, первый раз в жизни побежал приземлять мяч в «город» соперников, весь стадион встал, приветствуя его. Когда он уходил с поля, тренер пожал ему руку. Хьюго чувствовал себя сильным и смелым, он мог бы играть целую вечность, не зная усталости. Кровь бурлила в его жилах, как молодое виноградное вино.

После игры его затащили в небольшую временную телестудию, устроенную под трибунами. До этого он ни разу не выступал по телевидению, но все прошло отлично, и поздно вечером кто-то сказал Хьюго, что он очень фотогеничный.

Жизнь Хьюго вступила в новую фазу. Будто открыв дверь, переступив порог и закрыв ее за собой, он из тесного темного коридорчика попал в сверкающий бальный зал.

Каждую неделю в газетах появлялась его фотография, сопровождаемая хвалебной статьей. Газетчики пытались получить у него интервью и всегда цитировали его слова вроде: «Главное – изучать игру соперников. Национальная футбольная лига не место для того, чтобы строить догадки».

Хьюго позировал для рекламных проспектов, демонстрировал свитера и плавки в ярких цветочках и очень удивлялся, узнав на собственном опыте, что в Америке можно заработать много денег просто улыбаясь. «Спорт иллюстрейтед» напечатал о нем статью с фотографией на обложке, и ребятишки ждали его у служебного входа на стадион в дни тренировок, чтобы получить автограф – он подписывал футбольные мячи. Таксисты стали узнавать его и отказывались брать плату. Он начал обедать с Сибил в ресторанах, так как метрдотели чаще всего разрывали счет, когда он собирался заплатить. Хьюго научился есть икру и пить дорогое шампанское.

Его пригласил к себе домой Брюс Фаллон, защитник из команды, которому платили двести тысяч долларов за сезон и называли в спортивной прессе суперзвездой. До этого Фаллон, водивший дружбу только со старожилами и лучшими игроками команды, не удосуживался даже здороваться с Хьюго, встречаясь на улице.

– Ты ведь играешь в бридж, Хьюго? – спросил Фаллон.

Они играли в бридж – Фаллон и его жена Нора, Хьюго и Сибил – в огромной гостиной в квартире Фаллонов, обставленной норвежским декоратором.

– Разве здесь не уютно? – поинтересовалась Нора, когда они уселись перед камином за столик светлого дерева. Левое ухо Хьюго играло в бридж так же хорошо, как и в покер, и в этот вечер он выиграл восемьсот долларов.

– Слышал о твоих успехах в покере, Хьюго. – Фаллон отдал ему подписанный чек. – Впервые встречаю человека, так тонко чувствующего игру.

Они поговорили о тренере.

– Если бы Берт дал мне волю, – Фаллон налил виски себе и Хьюго, – мы бы каждое воскресенье набирали на двадцать очков больше.

– Берт несколько примитивен, это правда, – ответил Хьюго, – но в душе он неплохой человек. – Раньше он никогда не слышал, чтобы кто-нибудь критиковал тренера, и даже в мыслях не смел назвать его по имени. Даже теперь, хотя тренер был в добрых семи милях отсюда и давно спал, по спине Хьюго пробежал холодок, когда до него дошло, что он действительно сказал «Берт».

При прощании Нора подставила ему щеку для поцелуя. Она училась в школе в Лозанне.

– Теперь мы должны встречаться каждую неделю, – сказала она, когда Хьюго поцеловал ее, подумав при этом: «Как было бы хорошо, если бы мы – ты и я – в скором времени встретились тет-а-тет».

Придя домой, Хьюго внес телефон Фаллона в записную книжку. Как интересно, подумал он, провести ночь с женщиной, которая думает по-французски.

Доктор теперь всегда суетился вокруг него и, заметив синяк на колене Хьюго, заставил его пройти курс специальных водных процедур. В один из дней тренер отпустил его с тренировки на полчаса раньше, чтобы Хьюго смог выступить в местной школе. Бренатскис, представитель команды по контактам с прессой, переписал его биографию для программок, отметив в ней, что Хьюго был членом Фи-бета-каппа[15]. На робкие возражения Хьюго он резонно заметил: «Кто это будет выяснять? А для твоего имиджа очень полезно». Он также обеспечил публикацию в одном из национальных журналов большой статьи о Хьюго с его фотографиями в домашней обстановке. Сибил заявила, что будет фотографироваться только в новой пижаме из золотистой парчи, и потребовала сменить занавески в гостиной, а также заказать новые чехлы для мебели. К сожалению, в журнале вместе со статьей поместили лишь одну фотографию: Хьюго у плиты в фартуке. Подпись утверждала, что он готовит сложное блюдо французской кухни. В действительности он не мог сварить себе даже кофе.

Хьюго купил три куртки спортивного покроя для себя и брошь за четыреста долларов для Сильвии, которая все еще страдала от головных болей. Он никак не мог порвать с ней, хотя и начал понимать, что она довольно вульгарна, особенно в сравнении с Норой Фаллон. Сибил он купил сережки за сто долларов.