Ошибка мертвого жокея

«Ну, друзья, – вновь в левом ухе Хьюго раздался голос командира, – веселенькие вести. Мы потерялись. Если кто-нибудь увидит внизу Соединенные Штаты, пусть хлопнет меня по плечу».

В салоне все по-прежнему занимались своими делами. Открылась дверь в кабину пилотов, и оттуда вышла стюардесса со странной улыбкой на губах, будто нарисованной под углом. Не меняя выражения лица, она прошла в хвост самолета и села на одно из свободных мест. Дождавшись, пока на нее перестанут смотреть, стюардесса застегнула пристежной ремень.

Самолет качнуло, пассажиры начали поглядывать на часы: до посадки оставалось десять минут, а они все еще не начали снижаться. В трансляционной системе послышался треск и затем голос командира:

– Говорит ваш командир. Боюсь, мы немного задерживаемся. Сильный встречный ветер. Прошу пристегнуть ремни.

По всему салону защелкали пристегиваемые ремни – последний звук, который слышал Хьюго перед тем, как упасть в обморок.

Очнулся Хьюго от острой боли в одном ухе, правом. Самолет шел на посадку. Он отдернул занавеску и выглянул в иллюминатор. Они летели ниже облаков, футах в четырехстах от земли, и внизу сверкали огни. Хьюго посмотрел на часы: самолет опаздывал почти на три часа.

«Постарайся посадить его как полагается, – услышал он мужской голос, донесшийся до его левого уха из кабины пилотов. – Еще тысяча ярдов, и мы останемся без горючего».

У Хьюго запершило в горле. Казалось, там застряли сухие и колючие крошки. Пассажиры собирали вещи, спокойно готовясь к посадке. «Они не знают, как им повезло», – с горечью думал Хьюго, вглядываясь в приближающуюся землю.

Самолет мягко коснулся посадочной полосы, подрулил к месту стоянки и замер.

– Надеюсь, вы остались довольны полетом. Извините за опоздание! – радостно попрощался с ними командир.

Когда Хьюго вышел из самолета, ему все еще казалось, что земля располагается под углом к его ногам, но он обещал Сильвии, что заглянет к ней, когда вернется. Сибил была с родителями во Флориде в гостях у родственников.

Подходя к стоянке такси и вспоминая о смерти, чуть не настигшей его в затерянном в тумане самолете, Хьюго с наслаждением думал о теплой постели и нежной любовнице.

Сильвия долго не открывала, а когда наконец появилась, по ее лицу он понял, что у нее очередной приступ головной боли.

Она не впустила Хьюго в квартиру и, лишь чуть отворив дверь, сказала:

– Я в постели, приняла две таблетки, у меня раскалывается…

– О, дорогая, – взмолился Хьюго. От ночной рубашки и халата Сильвии шел дурманящий запах. Он осторожно прислонился к двери.

– Уже поздно. Ты ужасно выглядишь. Отправляйся спать домой. – Она решительно захлопнула дверь, и Хьюго услышал, как звякнула цепочка.

Спускаясь по плохо освещенной лестнице, Хьюго решил, что теперь у него в кармане всегда будет коробочка с дорогой безделушкой, как раз на такой случай. Выйдя на улицу, он с грустью посмотрел на окно Сильвии на четвертом этаже. Сквозь плотно задернутые шторы пробивалась уютная полоска света. Затем в холодном ночном воздухе зазвенел смех. Томный и сексуальный, он раздался в левом ухе Хьюго, и с болью в сердце он вспомнил то время, когда Сильвия так же смеялась рядом с ним. В отвратительном настроении он побрел вдоль улицы мимо бледных фонарей с тяжелой сумкой в руке. Хьюго в какой-то миг показалось: за ним медленно движется черный автомобиль, но он так расстроился, что не стал обращать на это внимания.

Придя домой, Хьюго достал карандаш и бумагу и аккуратно составил список драгоценностей с указанием цены, которые он за это лето и осень подарил Сильвии. В сумме получилось три тысячи четыреста шестьдесят восемь долларов тридцать центов. Хьюго порвал листок и лег в постель. Спал он тревожно: ему слышался рев авиационных моторов вперемежку с женским смехом, звеневшим над его головой четырьмя этажами выше.

В понедельник во время тренировки шел дождь, и раз за разом оказываясь в ледяной грязи, Хьюго удивлялся, как он мог выбрать себе такую профессию. После тренировки в душевой, вычесывая из волос засохшую грязь, он почувствовал на себе чей-то взгляд. В кабинке напротив Крокер намыливал голову и смотрел на Хьюго со странной улыбкой. Затем до Хьюго донесся тот же томный возбуждающий смех, который он слышал прошлой ночью. Казалось, он записан в мозгу Крокера и прокручивался вновь и вновь, как на магнитофонной ленте, будто его любимая мелодия. «Крокер! – кровожадно подумал Хьюго. – Крокер! Запасной! Недостойный даже ездить с командой. Свободный каждое воскресенье, вероломно пользующийся каждой минутой, в то время как мы боремся за свое место под солнцем»…

Хьюго вновь услышал смех, перекрывающий шум льющейся воды. «На следующей тренировке, – решил он, – я изувечу этого сукина сына».

Хьюго хотел побыстрее выбраться со стадиона, но когда, одевшись, подходил к двери, его остановил помощник:

– Тренер хочет поговорить с тобой, Плейс. Немедленно.

Тренер сидел спиной к двери, рассматривая фотографию Джоджо Бейнса.

– Закрой дверь, Плейс, – сказал он, не поворачиваясь.

Хьюго закрыл дверь.