Ошибка природы (СИ)

В последнее время тот взял моду ходить в одном халате и без трусов, это так заводило. А еще Кевин стал пахнуть чуть иначе — более терпко, но без омежьей навязчивой сладости. Уже не бесплотный ангел, но еще не омега… ребенок. Кевин пахнет ребенком, понял Людвиг и ужаснулся своим мыслям — получается, его возбуждал этот детский запах.

— Засмотрелся на омежий футбол? — хихикнул Кевин и прижался к нему сзади, потираясь стояком о задницу. Нет, никакой это не ребенок — взрослый беточка во время омега-терапии.

— Это же не футбол, а игра в соску. Но ты, надеюсь, в нее не играешь?

— Я пока не проигрывал, — уклончиво ответил Кевин. — Меня отпускают домой на четыре дня.

Людвиг обнял его и закружил, приподнимая над полом. Тут же послышались хлопки и свист — играющие в футбол беты обратили на них внимание. Кто-то громко сказал: “Смотрите, влюбленные голубки”.

— Мы едем на море. Хочешь, Кевин?

— Сначала домой.

— Хорошо, — согласился Людвиг. — Заедем сначала домой.

Кевин ушел переодеться, а Людвиг остался в холле — ждать его. Беты-футболисты вознамерились посадить проигравшего на кактус, и Людвигу стало интересно — как далеко они могут зайти в своем желании причинять боль другим. К сожалению, их разогнал профессор Мерн, вышедший из лифта.

— Аксель, — Людвиг пожал его руку, приветствуя. — Извини, не было времени подняться к тебе, мы с Кевином уезжаем.

— И куда же?

— На море.

— Твоему бете нельзя простужаться, — Аксель растянул губы в своей обычной улыбке — сухой и бесцветной. — У него сейчас идет мощная перестройка организма.

— Уже тепло, почти лето, — Людвиг улыбнулся в ответ. — И я его согрею.

— Да, кстати, — Аксель поднял вверх палец. — Состояние его таково, что иногда может казаться, будто бы у него начинается течка. Ты раньше видел течных омег?

— Не только видел, — заржал Людвиг.

— У Кевина Дорта могут появиться схожие симптомы, но учти — это не будет течкой.

— Я знаю про смазку.

Аксель вздохнул:

— Никакой сцепки, иначе травмируешь его.

Людвиг отвез Кевина домой, как и обещал, а сам поднялся к себе, сварил кофе и включил телевизор. Кевин сказал, ему нужна пара часов, чтобы собрать вещи.

Собственная квартира казалась чужой — он почти не появлялся здесь последние три месяца — мотался между работой и клиникой. Где же Кевин… Может, спуститься к нему и напугать, изобразив экстремиста? Или поиграть в изнасилование, без боли, конечно же, но со всяким там “на колени, сучка, открывай рот и соси”. Вряд ли Кевин позволит сделать с собой такое, еще и обидится.

Людвиг решил отвлечься криминальной хроникой, как раз шел ежевечерний выпуск. Черный пластиковый мешок, возникший на экране, был, очевидно, с омежьим телом. Почему-то по телевизору никогда не показывали мертвых омег или бет без этих мешков, а вот застреленных, раздавленных автомобилями или упавших с высоты альф — сколько угодно. Оторванные конечности, мозги на асфальте… Людвиг находил это несправедливым.

“Застрелен при попытке побега известный член неонацистской группировки, Уго Леман…”

Людвиг отхлебнул ароматный кофе и сделал погромче. Вот это новости. Неужели федералы решили больше не церемониться с доставшим их Уго Леманом, или тот и вправду хотел бежать из Центральной тюрьмы?

“Намеревался покинуть здание тюрьмы в полицейском фургоне, взяв в заложники одного из сотрудников…”

Этакое сочетание слабоумия и отваги вызывало невольное восхищение, и Людвиг отсалютовал кофейной чашкой пластиковому мешку. Покойся с миром, Уго Леман, отличная смерть для такого омеги.

Он прождал Кевина три с половиной часа, прежде чем решил спуститься к нему — не хотел мешать. А потом забеспокоился, вдруг у Кевина началась эта псевдо-течка, о которой предупреждал профессор Мерн. Людвиг выключил телевизор (криминальная хроника давно закончилась, показывали повторение футбольного матча), сполоснул чашку и пошел к Кевину.

— Ты здесь не заснул, дорогой?

— Нет, — ответил Кевин и отступил на шаг.

И тогда Людвиг понял, что случилось что-то плохое. Эти заплаканные глаза его беточки, растерянный взгляд и безвольно опущенные руки — все это остро отдалось страданием в его собственной душе.

— Все в порядке, ну что ты, — он сгреб Кевина в объятия, прижимая к себе. — Кевин, ты же знаешь, все вопросы решаются, просто расскажи мне что случилось. Это Хольгер тебя опять расстроил, да? Давай запретим ему к тебе подходить ближе чем на три метра.

Кевин опять заплакал, а потом сказал:

— Марио убили.

Людвига как оглушило. При чем здесь Марио, разве Кевин до сих пор помнит его? А может не просто помнит, а… любит до сих пор?

— Что? Ты что, пускаешь сопли по своему бывшему? Из-за него ты чуть не сел, и теперь страдаешь, что его убили?

— Он был такой красивый и молодой, — всхлипнул Кевин.

Людвиг едва сдержался, чтобы его не ударить. Он сжал кулаки и аккуратно отстранился от Кевина, не в силах даже смотреть на того — боялся сорваться.

========== Глава 9 ==========