Ошибка Ромео

Неуловимую вторую систему можно уподобить "маточной суб станции" пчелы. Когда она циркулирует в улье, сложное сооб щество занято общим делом, но через несколько минут после е исчезновения стройный целостный организм превращается в бес смысленного идиота. Он распадается как организм, хотя субстан цию, обеспечивающую его единство, можно унести в бутылке i сохранять в целости и сохранности. Со временем и она погибнет подобно тому как разрушается со временем энергетическое тело Это только моя догадка, но с точки зрения биологии разумне( предположить, что вторая система так же ограничена во времени как и первая. Она ненадолго остается рядом с соматической систе мой как после клинической, так и после абсолютной смерти, но постепенно исчезает, и тогда материя теряет жизнь и превраща ется в готу. Возможно, вторая система сохраняется без изменений

и некоторое время после готы, однако я предполагаю, что посте пенно она ослабевает, теряя свою организацию. Я не вижу ни пси хологических, ни биологических причин бесконечного выживания альтернативной системы. Я не использую данную мысль как аргу мент против бессмертия; возможно, существуют и другие системы, в которых жизнь продолжается и после гибели рассмотренных нами систем. Однако я думаю, что вторая, или эфирная, субстан ция, или астральное тело, или энергетический двойник, или флюид ный дубликат, как это ни назови, должен пройти путь всякой плоти.

Хотя в основе личности лежат определяющие ее биологичес кие процессы, создается впечатление, что она обладает некоторой независимостью. Она проявляется главным образом в снах, кото рые выполняют функцию канала по организации памяти в той области, которая, возможно, находится вне тела, хотя ее точное местонахождение еще предстоит выяснить.

Природа трансцендентального опыта и успеха иглоукалывания подтверждает мистическую традицию дуализма тела. Мы не рас полагаем бесспорным доказательством существования еще одной системы, кроме известной нам соматической, однако открытие жизненного поля свидетельствует о том, что мы не исчерпали все возможности.

Многочисленные сообщения о внетелесном опыте наводят на мысль о возможности разделений тела в пространстве. С точки зрения биологии подобная возможность не исключена, многие факты находят простое и логическое объяснение в существовании независимой второй системы.

Мы знаем, что разделение тела и сознания - вполне обычное явление, у нас нет достаточных оснований накладывать на этот процесс пространственные или временные ограничения. Условия, сознательно контролируемые, помогающие достичь состояния отрешенности, весьма напоминают те, которые спонтанно возни кают при анестезии, потере сознания в результате несчастного случая и умирании. Если разделение тела и сознания может проис ходить в живом организме, а мы находим этому достаточно подт верждений, тогда нет оснований отрицать, что оно может проис ходить и в организме, находящимся в том состоянии, которое сле дует за клинической смертью.

Итак, у индивида имеется биологическая возможность в не которой форме и хотя бы непродолжительный срок существовать и после смерти.

Часть тр^ ДУША

Ви вгором (оме "Автобишрафии" Артур Кестлер рассказывает, как он сидел во франкистской тюрьме в Испании, ожидая смертной казни. -В одиночке он наяву почувствовал, что "мое Я перестало существовать". Далее он говорит, что "человеку, который читал "Смысл смысла", испытал влияние логического позитивизма, стремился к точности формулировок и ненавидел туманные раз глагольствования, крайне неловко писать такую фразу". Подобно всем остальным, кто имел визионерский опыт, он понимает, что выразить случившееся словами, не принизив его, невозможно. Розалинд Хейвуд высказывает мысль, что все попытки "сообщить неизъяснимое" обречены на провал, ибо наши обычные чувства не могут справиться с совершенно новыми видами информации. Когда в проливах Огненной Земли появился дарвиновский "Бигль", аборигены не обратили на него никакого, внимания, по тому что не могли вообразить себе такой огромный корабль.

Антрополог Эдмунд Карпентер уверен, что мы живем в совер шенно иной, чем до изобретения письменности, чувственной среде просто потому, что умеем читать. Он говорит, что, "перейдя от речи к письму, человек предпочел глаз уху, при этом его интерес переместился с духовного на пространственное, с благоговения на рассмотрение". Теперь все внутренние состояния стали описы ваться как внешнее восприятие.

Мы подчинили всеоружие наших чувств одному - зрению. Теперь мы полагаемся только на него, поэтому любая истина дол жна соответствовать зримому опыту. "Я из Миссури,- сказал Гарри Трумэн,- посмотрите на меня". Мы говорим: "воочию убе диться" и "я не поверил бы, если б не видел собственными гла зами", но мы не замечаем, что предпочтение одного вида чувст венного опыта может означать: "я не увидел бы, если б не пове рил".