– Слушай, Ронни, я звоню, чтобы сказать тебе, что решила остаться в Филадельфии.
Ронни нерешительно молчала.
– Из-за того, что случилось? – спросила она.
– Нет-нет, я приняла решение пару дней назад. Мне здесь правда нравится, и я…
– Ты остаешься… то есть ты остаешься навсегда?
– Ну, я не знаю, навсегда ли, но моя подруга нашла мне здесь работу в хорошем ресторане и… мне необходимо избавиться от воспоминаний о Тиме и все такое.
Ронни ничего не ответила, и Кики подумала о том, верит ли она ей.
– Я не могу одна снимать комнату, Кики, – наконец сказала она.
Кики даже не вспомнила об этом.
– Я знаю и собираюсь прислать тебе денег со своих первых чаевых, пока ты не нашла кого-нибудь вместо меня. – Она опустилась до лжи. Кики ненавидела себя за то, что оставляет Ронни в беде. Она послала бы ей деньги, если бы они у нее были. На ее банковском счете лежало пять тысяч долларов, но она была вынуждена распрощаться с этими деньгами, поскольку копы искали ее. Если бы только она могла просто передать их Ронни.
Ронни думала о том же.
– У тебя есть деньги в банке, – сказала она. – Не могла бы ты прислать мне немного, чтобы я смогла оплатить ренту за следующий месяц?
– Ой, верно! – сказала Кики, словно забыла об этом. – Конечно. Деньги лежат на сберегательном счете, поэтому у меня нет чековой книжки и ничего такого, но как только я открою счет там… то есть здесь, в Филадельфии, я пришлю тебе немного. И ты можешь взять себе мои вещи, – добавила она.
Ронни снова колебалась.
– Ты даже не приедешь, чтобы забрать свою одежду и вещи? – спросила она.
Господи, это звучало так подозрительно! Кики надеялась, что полиция не станет снова допрашивать Ронни.
– Просто я… я начинаю здесь все заново. Мне пришлось бы ехать на автобусе и тащить за собой багаж, это было бы слишком хлопотно.
– А как быть с письмами твоей матери?
На этот раз умолкла Кики. Письма. Ей было наплевать на одежду и записи или два ожерелья из бисера. Но письма! При мысли о том, что ей придется забыть о них, у нее упало сердце.
– У меня сейчас нет при себе адреса моей подруги, но я пришлю тебе его, и ты перешлешь мне письма по почте, договорились?
– Договорились. Как зовут твою подругу?
Она подготовила ответ на этот вопрос.
– Сьюзен, – соврала она.
– Почему я никогда не слышала о ней?
– Она не близкая подруга, но ее приглашение оказалось очень кстати. И мы правда ладим. Она классная, но, разумеется, не такая классная, как ты.
– Тебе нужно включить новости, Кики, – сказала Ронни. – По всем каналам только и говорят, что о Тиме. И ты должна позвонить в полицию. Может быть, тебе известно что-то, что поможет найти Тима и жену губернатора Рассела.
– Не могу представить себе, что я такого знаю, что могло бы помочь.
– У них есть какое-нибудь тайное убежище или еще что-нибудь? – спросила Ронни.
– Они никогда не рассказывали мне о нем.
– Что мне сказать полиции, если они снова придут?
– Только правду. Я позвонила тебе из Филадельфии и не могла дать ни адреса, ни номера телефона.
– Но ты же пришлешь мне адрес, чтобы я отправила тебе письма, правда?
– Разумеется, – сказала Кики, но она знала, что никогда не сможет сообщить Ронни, где она. Копы могут снова обратиться к ней. Когда Ронни рассказала им о ее внезапном отъезде в Филадельфию, они сообразили что к чему, и поняли, что Кики принимала участие в дьявольском плане братьев.
Впервые она осознала, насколько важно было, чтобы Кики Уилкс исчезла.
16
Ты никогда не спрашивала меня, почему я назвала тебя Кики. Я долго изучала одну книгу, где были напечатаны имена маленьких детей, которая продавалась в бакалее, проверяя, что значит каждое из этих имен. Многие из имен для девочек означали «чистая» и «ласковая» или «нежная», тогда как я хотела, чтобы ты была выносливой. Больше всего мне понравились два имени – Кэрол, что означает «сильная», и Констанс, что означает «упорная». Я не успела принять решение до твоего рождения, оба имени казались мне слишком взрослыми для моей малышки. Пэм посоветовала назвать тебя Кики, что лучше подходит для сильной маленькой девочки. Думаю, это имя идеально подходит тебе.
– Что же, ты вроде бы похожа на молодую маму, – смеясь, проговорила Наоми, когда Кики в воскресенье утром вошла в кухню. – Совершенно изнуренную.