Ошибки рыб

Красавчики кинулись по рядам на манер ищеек. Действительно ли они что чуяли, вынюхивали, запрограммированные, мысли читали, или то была комедия от и до? В моем случае — полная комедия, просто я была рыжая, меня замечали в первую очередь все.

Пятерых пятеро приволокли быстро: священника из Долгих Бород отца Иоанна, профессора философии с фамилией невероятной длины, маляра со стройки, старичка с авоськой и Родионова. Шестым искали Китайца, долго искали, нехорошо, но он как в воду канул, как сквозь землю провалился, недаром говорили, что военный разведчик; так и не нашли, схватили кого попало, чтобы шестым, кудрявого веселого парня, то есть в прошлом веселого, еще вчера, еще сегодня утром.

— Теперь Аля! — крикнул матрос в жабо.

Они опять пошли по рядам. Я стояла в третьем ряду. Один из красавчиков встретился со мной глазами. Собственно, все на них смотрели, потупиться не получалось.

— Рыжая, выходи! — сказал он.

— Это Аля? — спросил эсэс на каблучках.

— Да, — отвечал конькобежец.

— Меня Верой зовут, — сказала я.

— Язык-то придержи, — сказал матрос и ткнул меня в подреберье одной из своих оружейных жестянок.

Нас выстроили в затылок и повели к воротам. В этот момент ворота распахнулись, вводили колонну новеньких. Мы шли отсюда, они сюда, их было много. Сперва я не поняла, что произошло. Наша цепочка смешалась на секунду со встречной колонной, меня толкнули, дернули за руку, кто-то накинул на меня плащ с капюшоном, оглянуться я успела на секунду, мое место заняла женщина с рыжеватой седой головой, вот и увели цепочку, ворота захлопнулись, я осталась. Какой-то человек быстро вел меня через двор. За нами шел черноволосый парень с огромной тяжеленной сумкой через плечо. Мы вошли в одно из зданий, спустились в подвал, меня толкнули на табуретку, черноволосый ширкнул молнией на своей сумке, на плечи мне накинул простыню, я и ахнуть не успела. Как он налил мне на голову холодную дрянь с мерзким запахом и начал размазывать по волосам помазком и расческой.

— Уж больно ты рыжая, — сказал черноволосый, — тебя в следующий раз опять прихватят. Молодая еще. Не бойся, волосы не испорчу, будешь с прической экстра-класс, я vip-парикмахер, понятно?

— Понятно, — сказала я.

Тот, который привел меня, спросил:

— Тебя как зовут?

— Вера.

— Сейчас, Верочка, он тебя причешет, и пойдешь. У тебя в сумочке грим есть?

— Грим?

— Ну, пудра, помада, тени, макияж, что-нибудь.

— Есть.

— Намажься, чтобы неузнаваемая была, доносчики всегда и всюду найдутся.

Я вышла из подвала, машинально сунула руку в карман плаща. Господи, пистолет! Маленький, дамский: зажигалка? игрушка? настоящий? Сев на скамеечку, я выгребла все из правого кармана: мелочь, два ореха, мятый носовой платок в цветочек, талоны, сложенная бумажка. Я развернула бумажку, это была записка, я читала слова, написанные мелким аккуратным почерком, мне было не по себе. Концовки слов сбивались, словно в конце слова человек уставал выводить разборчиво или задумывался. «Алечка, дорогая, за меня не волнуйся. В конце недели появлюсь обязательно. Не забудь оставить ключ, где всегда». Подписи не было.

К вечеру на заднем дворе кто-то зажег костер. И все потянулись к огню, огонь был все-таки чем-то неменяющимся, он ни во что не успел превратиться, он был такой, как раньше.

Но назавтра прибыла та же команда. Строиться долго не заставляли, шныряли по дворам и зданиям. То ли и вправду находились доносчики, то ли у них был нюх, то ли неведомые психологи местные направляли их непонятно как и зачем, то ли невезение мое работало всюду и всегда. Меня поставили лицом к стене («Руки за голову!»), вывернули карманы, особо обрадовали их пистолет с запискою. Эсэс на каблуках, посмеиваясь, прочел вслух: «Алечка, дорогая…»

Нас — семерых — вытолкали за ворота и загнали в фургон с крошечным зарешеченным окошечком и узкими скамейками у бортов.

— Принимай груз, — сказал конькобежец шоферу, — шесть человек и Аля.

И мы поехали.

То, куда нас привезли, очевидно, было тюрьмой. Раньше я тюрем не видела, только в кино. Должно быть, в тюрьму было превращено нечто, ей когда-то не являвшееся: обои со стен были отодраны не везде, сбоку прилепился замызганный нужник без двери с деревенским рукомойником. Надзирателю нас представили той же формулой: шесть человек и Аля.

Вместе и поместили.