Ошима. Японский Декамерон

В перспективе есть интересный закон; изображающий какой либо предмет, должен иметь между этим предметом и своим глазом расстояние равное полутора величины изображаемого предмета, иначе изображение будет уродливым; алкоголь приближает все предметы физического и метафизического мира почти к самым глазам и поэтому выпившему все видимое и умозримое, кажется под такими странными углами зрения, даже самые опытные, не в силах бывают разобраться в необычайной путанице происшедшей в следствие смещения нормальных точек зрения.

Для пьяного мир возникает в ненормальной, фантастической перспективе.

Оказалось, что офицер в Японии уже во второй раз, он посетил и ранее однажды подножие Фудзи-Ямы. Его рассказ о первой поездке в Страну Восходящего Солнца – краток.

XXIV. Рассказ о том, как я посетил Японию

не займет много времени – правда в Японии я и пробыл не долго, всего лишь три дня, но поездка эта была очень оригинальна, и довольно таки в единственном роде, чтобы о неё не рассказать вам. Я был строевым офицером русской службы; дело было еще при Николае 2: в продолжении многих лет другом моим был миллионер Н.Н.

Случилось нам быть с ним во Владивостоке. Отправились в морское собрание; здесь встретили друзей приятелей, служивших в нашем флоте.

– Господа: есть возможность дня на три в Японию съездить; «Диомид» завтра идет в Нагасаки; компанией поедем и с ним же назад вернемся.

Познакомили с командиром «Диомида», несколькими офицерами и поездка была решена.

На радостях выпили: «за спайку» – спаялись здорово, ну потом стали пить «путевые».

Еле-еле помню, что действительно: точно, как будто бы на пароход садились. Ну а лучшее средство от морской качки – выпить…

Всю дорогу лечились от качки выпивкой…

Точно помню, что, действительно, в каюте был и что все кругом от качки ходило, но была ли буря пли так казалось не сообразишь.

Во всяком случае, подъезжая к берегам Японии на радостях мы выпивку гораздо усилили: как сходили на, берег и что это был за берег почти совершенно не помню; думаю только, что выгрузка нас с парохода в гостиницу стоила не малых трудов нашим не пьющим хозяевам на гостеприимном пароходе.

Когда мы в гостинице после суток крепчайшего сна отошли, то головы ломило у нас.

– Господа, надо опохмелиться!! сбегали, натащили бутылок и пошло

Допились до того, что не только Японии, друг друга не узнавали: никак не разберешь кажись Петухов, а почему с бородой, а у Сидорова были усы, а теперь борода есть, а усов нету…

Как из гостиницы выбрались, кто платил, кого били, что били, что забыли ничего не помню…

Отошли немного в море, но тошнота от Японии одолевала до самого Владивостока.

Вот вам и поездка в Японию…

Приехали все спрашивают, ну расскажите, как… что видели?

– А что видел бутылки, рюмки, да и те еле различал, всю неделю без просыпу пили, и как раз эта пьяная неделя совпала, перепуталась с поездкой в Японию…

Вот ничего и не вышло и рассказывать нечего…

Все много смеялись над рассказом офицера об оригинальной поездке.

– Это действительно съездили – сказал футурист, а откуда ж денег на все это хватало.

– Денег было достаточно, со мной Н. Н. был, у нас с ним особые счеты, я и теперь жду от него деньжонок из Сибири, у него там были золотые прииски…

– Ну большевички, наверное, все подобрали.

– Все не все, а прииск отобрали. Правда, что он успел десять пудов золота, перед отъездом оттуда в надежном месте спрятать.

– Найдут.

– Найти трудно, он хитро его законопатил. на Енисее выбрал отметное место, проволоки протянул, цепью увязал и на дно реки пустил; найти никак невозможно…

Теперь он где-то там сидит и надеется достать его.

– Чтож он сам мог спрятать так хитро?..

– Нет не сам, ему механик помогал.

– Так механик може быть, давно и вынудил все…

– Может быть, а может быть и нет…

XXV. Мотомура не надоела

Время отъезда приблизилось. Мотомура, не надоела, не надоели эти чистенькие сараи, совсем малороссийские клуни (риги), в которых окна обклеены бумагой и где часть помещения занята не высоким помостом, устланным циновками – стол кровать и пол Японца вместе;

Не надоели эти без грубые соломенные крыши, эти балки, прокопченные дымом; узенькие улицы, где с камня на камень важно ступают, ведомые за кольцо в носу черные с белым коровы, перегруженные клажей на спине и молоком вымени.

Однообразная спокойная жизнь в «хотеру»[11] ничего не надоело, но надо было ехать.

Звала жизнь. Большой остров звал уехать с малого.

Художник в бархатных брюках встававший рано до восхода солнца, увидел, что можно ехать не в Токио, а на полуостров Иго, так как море спокойно и воспользуясь этим через пролив пойдет небольшое судно парусно- моторное.

Через пролив от острова Ошимы до Иго не более сорока верст.

XXVI. Через пролив

Судно стоит в пятидесяти саженях от берега. На нем одна мачта; лодкой возят на него разный груз говоря:

– Вот еще («уси»), потом ваши вещи, вас перевезем и поедем…