Осиное гнездо

— Верно, верно. Это слова из уст настоящего преседателя. Это не то, что был ваш предшественник. Я ему толкую свое, а он мне: закон! закон я не могу переступить. Каналья! Я тоже вложил свою лепту в то, чтоб его досрочно сняли. Нечего таким людям в преседателях ходить. А забор там уже поставлен.

— Мой предшественник — представитель старого поколения. Тогда было так: боссы наверху воровали, сколько душе угодно, а вот внизу соблюдалась дисциплина. Взятки брали сверху и до секретаря райкома, а дальше, то есть ниже секретаря, кто брал, страшно наказывали. В этом была несправедливость прошлого режима. Теперь, слава Богу, свобода. Если берет господин Дискалюк, то такое же право распространяется и на меня, председателя, маленького человека. Я чувствую, что мне тоже придется отстегивать. Брать взятки, давать взятки, красть — это наша национальная черта. Кстати, в Древнем Риме тоже существовали взятки наравне с воровством.

— Что за Рим на дереве? Где он находится? Дальше Киева или ближе Киева?

— У вас, сколько классов? — спросил Лимон.

— Десять, — ответил Пицца. — Но я уже все позабывал. Я даже читать разучился. Одно твердо соблюдаю и не забываю — ставить свою подпись на денежных документах.

— Вы же школу бросили, не окончив третий класс.

— Ну и что же? Я купил свидетельство за десятый класс, а теперь думаю взять диплом об окончании юнирситета. Пятьсот долларов и диплом в кармане, — сказал Пицца.

— У вас получится высшее образование без среднего, — произнес Лимон и улыбнулся, глядя в лицо собеседнику. А как же капитал считаете, у вас же огромные прибыли?

— А у мене калькулятор есть, даже два, хотите, вам один подарю? Там любые суммы выскакивают, только кнопки нажимай. А потом у меня меженмент есть.

— Менеджер?

— Так точно, меженмент, а я бузосмен, гы-гы-гы!

— Вы талантливый и очень образованный человек. Я, безусловно, рад, душевно рад встречи с вами.

— Уф, я уже опаздываю, — произнес Пицца и начал собираться.

— Благодарю вас за поддержку, — сказал Лимон, вставая и хватая грязные пальцы Пиццы обеими руками.

— Ну что ты! Для меня это сущие пустяки. Господин Дискалюк в десять раз дороже обходится и то ничего. Я вот дом для него строю. Уже восемьдесят тысяч долларов угрохал…

— Тогда позвольте выразить уверенность, уважаемый Иван Васильевич, что ваш скромный вклад в копилку нашего сельсовета, всего лишь первоначальный взнос.

— Если ты организуешь кампанию против этого Валерия Ивановича, считай, что это лишь первый скромный взнос. Но если нет — пеняй на себя.

— Да я сгною его. Я всю землю от него отберу. Ишь какой! Всю жизнь жил в России, которая нас оккупировала, а теперь приехал и тут права качает. А может, его выгнали оттуда? Кому он там нужен? Но, если тебя выгнали и тебе деваться некуда, что ж ты, падло, у нас тут права качаешь, — наступал Лимон на противника, который находился далеко и не ведал, что против него замышляется.

— Вот это мне нравится, — сказал Пицца. — За инициативу я жертвую на развитие сельского совета, на территории которого проживают мои родители, а они скромнейшие, честнейшие люди, еще сто долларов.

— Ах ты мой дорогой! — чмокнул его в щеку Лимон. — Извини, что назвал тебя на «ты». Это от любви и большого уважения, которое возникло в процессе нашего общения.

— Ничего. Бывай!

6

Пицца выскочил из кабинета, сел за руль, нажал на газ до упора и умчался в Бычково, где у него строился уже третий дом для третьего младшего сына Ромки. Как и предыдущие два дома, этот дом строился так же бестолково и смахивал на моду восемнадцатого века. Строители ничего не могли сделать, потому что Пицца сам составлял чертежи и в этих чертежах сам с трудом разбирался. Часто выходило так, что крыша нависала со стороны фронтона на два метра, а двери и окна получались косо.

— Только так строить вашу мать, — командовал Пицца. — Это мода двадцать первого века, вы ничего не понимаете.

А тем временем Лимон продолжал прием населения. Это был везучий день: одни бизнесмены стояли у него под дверью. Каждый бизнесмен покупал у председателя землю. Постепенно сама собой выработалась такса. За одну сотку земли сто долларов.

Бизнесмен Марущак строил два дома — один в Апшице (Водице — новое название), другой в Апше. В Апше председатель отдал землю под строительство бара за бутылку водки, а Лимон потребовал полторы тысячи долларов.

— Почему так много? В Апше Иван Иванович взял только два доллара, я ему бутылку водки принес, а вы…

— Мы находимся в другой экологической зоне. Нам гораздо больше нужно для развития села, чем, скажем в Апше. Вы можете взять там еще один участок, в чем дело. Вольному — воля, как говорится.

— Это мне не подходит. Дело в том, что в одном и в другом селе я хочу организовать магазин. А в Апше еще и дом отдыха, или по-американски бордель. У нас полно молоденьких девочек и деваться им некуда. Куда девать красоту? Они даром отдаются парням, где-то у забора, а тут будут кровати, музыка, вино, все такое… словом современная культура.

— Тогда выкладывай денежки.

— Придется, что с вами сделаешь?