Осиное гнездо

Он не спешил с этим рискованным делом и терпеливо выжидал. И такой случай представился. В далеком и глухом селе Апшица, над которым парили только голодные птицы, а больше никаких выдающихся событий никогда не происходило, некий скрипач Митрий Палкуш поколотил жену так, что она не сумела выжить и на следующий день, не приходя в сознание, отдала Богу душу. Впрочем, драка была обоюдной, да еще в нетрезвом виде. Просто муж оказался сильнее своей жены. Этот случай потряс все село, а Митрий в глазах односельчан стал героем. Женщины поняли, что с мужиками лучше не увязываться в драку, а мужики — что лучше бабу не колошматить: умереть может. Поскольку и в глухом далеком селе был участковый, то это происшествие не могло не дойти до суда и прокуратуры. Убийца был арестован и посажен в КПЗ.

Если бы у Митрия не было так много родственников, сидеть бы ему лет двадцать, где-нибудь в Сибири. Но родственники собрали значительную сумму — и к прокурору.

Человек десять стояли в приемной, а зашел только один. Он выложил из сумки все, что было, и сказал:

— Митрий Палкуш не виновен. Его жена Валя, царствие ей небесное, — алкоголичка. Она всегда, после приема вовнутрь, колотила мужа скалкой, как последнего негодяя. Но в этот раз он решил защищаться. И вышла обоюдная драка. В этой драке вопрос стоял так: или она его, или он ее. Его вина только в том, что он остался жив. Решайте сами, как быть: вы — прокурор. Вы великий прокурор. Выше вас в районе никого нет. При выборе решения, учтите, что остаются маленькие дети, целых пять штук. Они уже сироты, а если будет осужден и отец, они останутся круглыми сиротами. Будет ли от этого польза?

— Как относятся жители села к этому убийству, кого они обвиняют, на чьей они стороне? — спросил прокурор.

— Все на стороне Митрия, в особенности родственники, а нас, родственников полсела. Если вы проведете выездное заседание суда и вынесете справедливое решение, то и вторая половина села будет на стороне Митрия. Я уверен в этом на сто процентов.

— Но приговор выносит судья, а я в обвинительной речи требую назначить срок, как правило, на всю катушку. И где проводить заседания суда, на месте преступления, или же здесь в Рахове, опять же решает судья, — ласково сказал Анатолий Иванович, не прикасаясь к деньгам, но с интересом на них поглядывая.

— Вы считаете, что нам надо обратиться к судье?

— Не надо, я сам с ним поговорю.

— Ну, тогда разрешите идти?

— Идите.

Суд, а это был выездной суд, состоялся через две недели, и убийца остался на свободе к радости родственников и к изумлению всех граждан села.

Были и другие делишки у Анатолия Ивановича, но, в общем, он не злоупотреблял служебным положением, а если и злоупотреблял, то умеренно.

Теперь же, когда командная система рухнула, секретаря райкома партии не стало, Анатолий Иванович остался один на один с законом, а точнее сказать с беззаконием, потому что старые законы никто исполнять не хотел, а новые верховная власть в Киеве принимать не спешила. Депутаты Верховной Рады, хоть и кичились независимостью, но как бы тайно, поглядывали на Москву. А что там творится? А в Москве долгие годы верховодили коммунисты, которые руководствовались одним принципом — чем хуже, тем лучше.

Народные депутаты независимой Украины, возможно, начнут поворачиваться лицом к своему народу гораздо позже, когда этого от них потребуют другие европейские страны, выразившие согласие принять нищую страну в свои объятия, но после того, как она, хоть на бумаге, будет похожа на цивилизованное государство. Но это будет через… через сколько лет, никто не знает, а пока Анатолий Иванович четко для себя уяснил: беззаконие творят две категории граждан. Это власть имущие и те, кто по природе своей склонны к нарушению закона, независимо от того, при какой власти они живут.

В период царящего беззакония, в стране происходит сращивание преступного мира с властными структурами. И это самое страшное. Бороться с такой силой очень трудно, а точнее бесполезно.