Осиное гнездо

— Ну хорошо. Тогда я буду просто вести психологическую обработку кандидатур. А ты открой ящик стола. Он у тебя всегда должен быть открытым. У нас народ еще стесняется и от этого никуда не денешься. Раньше мы за это наказывали. Были секретари, которые сами не брали, но и другим не давали. Был такой Ротозейко, ты помнишь его. В старом потертом пальто ходил, как Михаил Суслов. На день рождения ему можно было только цветочек преподнести, как девице, а больше ничего. Трудный был человек и к тому же зануда. А вот Габор… тот всегда выдвигал ящик стола. Положи мол, поделись, отстегни маненько, не жмись. Жаться будешь проблемы начнут возникать. Бывало и уголовников из беды выручал, а что было делать, если в это время уже все брали? Жизнь, брат, сложная штука. А теперь? Да теперь сам Бог велел, иначе всего нас могут лишить, в любой цвет перекрасить. А вот отнять у нас благодарность не сможет никто, никогда. Можно подумать, что в этой хваленой Америке нет взяток. Есть, а как же! И там не такие суммы как у нас бедных, но сплоченных. Там эти суммы исчисляются в миллионах долларов. Я думаю, после ротации, мы расширим поле получения благодарности. Начнут возникать новые украинцы. Доберемся и до их кошельков. Конечно и нам придется отстегивать Ужгороду, потому что Ужгород будет отстегивать Киеву. Киев это кладовая, сосредоточение национальных богатств. Тебе бы тоже хорошо наладить связи напрямую, тогда меньше зависел бы от капризов областных божков. Но это потом. Всему свое время.

— Ну и аферист же ты, Мавзолей, — одобрительно сказал Дискалюк.

— От афериста слышу, — парировал Мавзолей.

— Почему против меня демонстрацию устраивал?

— Я хотел напомнить о себе. Так, сидя, не шевелясь, я мог остаться незаметным и лишиться должности.

— Где твой партийный билет?

— В надежном месте.

— И я свой убрал. Так надежно, что никогда его теперь не смогу найти. Теперь можно сказать: мы родственные души. Ты только больше бунт не поднимай. Если такое время наступит, что коммунистов народ призовет — выйдем оба, а сейчас ты мне нужен. Я не забочусь о личном благополучии, меня беспокоит судьба нашего дела. Выборы на носу, а на выборы нужны деньги. И твои пожертвования пригодятся. И с людьми будешь беседовать, внушай им, что это пожертвование, не более того. Не ляпни там чего лишнего. Ты хороший болтун, как всякий партийный работник и в этом твоя ценность.

16

В это время в кабинет ворвалась Недосягайко. Мавзолей захлопал глазами, приложив палец к губам. Недосягайко не произнесла ни одной фразы. Она переводила взгляд с Мавзолея на Дискалюка и обратно.

— Вот что, госпожа Недосягайко, — сказал Мавзолей, подойдите к моему кабинету, подождите меня и там обсудим ситуацию.

Недосягайко быстро вышла из кабинета Дискалюка.

— Дмитрий Алексеевич, ключи! Пожалуйте ключи от двери Первого зама, — вежливо но настойчиво потребовал Мавзолей, вытаскивая пузатый конверт из кармана пиджака и засовывая его под папку, лежавшую на столе Дискалюка.

— Но… стоит ли?

— Выдвиньте один из ящиков стола и оставьте открытым. Может кто-то еще принесет свои соображения в конверте… И когда ваш взгляд будет направлен в будущее, проситель может положить конверт с соображениями в ящик, как-нибудь так незаметно.

— Соображаешь, черт побери. Гм, черт, ты мне, Мавзолей Ревдитович, все больше и больше нравишься.

Он открыл ящик стола, достал ключ от кабинета Первого зама и торжественно вручил его Мавзолею.

— Держи там порядок и бабы чтоб у тебя не задерживались более десяти минут, понял? — смеясь приказал Дискалюк своему Первому заместителю. — Пусть Недосягайко зайдет ко мне еще раз.

— Она сейчас вернется, — сказал Мавзолей Ревдитович, показывая на дверь.

Но Недосягайко не вернулась. У нее не было таких капиталов. Она с трудом наскребла пять тысяч долларов, а десятки, ну никак не получалось. Да и психологически она сейчас не была готова к этому.

— Мавзолей Ревдитович! помилуйте, спасите. Что мне делать? У меня только пятерка, а десятка, ну никак не выходит. Одолжите до завтрова.

— Я предлагаю другой выход. Ты сходи, переоденься, чтоб как в театре: плечи были обнажены, юбка разрезана гораздо выше колен, сделай короткую прическу и с сигаретой во рту войди в кабинет господина Дискалюка. Пусти слезу, скажи: муж сгреб все денежки и укатил в Румынию. А пять тысяч это все, что у меня осталось. Пообещай, что если поправишь свое материальное положение, пятерку еще внесешь в фонд избирательной компании постфактум. Садись поближе, нога на ногу, тяни дым в себя, а потом медленно выпускай ему в лицо. Это будет по достоинству оценено. Он романтическая личность, ты убедишься в этом, — наставлял ее Мавзолей в своем кабинете.