Осиное гнездо

— У меня в Бычкове есть Скачев, он разводит спирт, правда плохого качества, и расфасовывает в бутылки. В народе эта водка называется «Скачевка». Я пошлю к нему санитарных врачей, пожарников, работников милиции, они доведут его до предынфарктного состояния, и тут-то я с ним побеседую. Он выделит своей «Скачевки» две-три тысячи литров и тогда мы простим его. Так что эти денежки, что я вам принес, не тратьте на пустяки, они вам пригодятся. И транспорт я обеспечу и топливо за мной.

— Через неделю начинается предвыборная гонка, смотри не подкачай. Мы должны быть избраны. Провал смерти подобен. У меня довольно сильный соперник. Это бывший секретарь обкома партии Щипалко. Он заговорит, кого хочешь. Он и сейчас на цитатах выезжает. Послушаешь его — слюнки текут. Опасный тип.

— Сейчас в болтовню никто не верит, — успокаивал его Дискалюк.

— Я иногда начинаю дрейфить. Еще ни разу не было таких выборов. Раньше бывало, если ты внесен в список для тайного голосования, считай ты избран, а сейчас все может быть.

— Поживем — увидим.

В один из праздничных дней возле сельского клуба села Апша стояла цистерна с известной в округе «Скачевкой» совершенно дерьмовой водкой, которую все ругали на чем свет стоит, но тем не менее брали, так как из всех водочных марок, она оказалась самой дешевой. В соседнем селе, Средней Апше, было отравление, правда обошлось только промыванием желудков, без так сказать смертельного исхода. Но это происшествие постепенно улетучилось из памяти местных любителей спиртного, а вслед за ними и все граждане начисто забыли об этом. «Скачевка» по-прежнему пользовалась спросом. Ее можно было приобрести в рассрочку. Сам Скачев получал древесный спирт в обмен на дерево из бука, который его работники пилили в ничейном лесу. Так что спирт доставался даром и бизнес шел полным ходом.

Впервые Скачев подвергся демократическому геноциду с месяц тому назад. Нагрянули санитарные врачи, стали брать спирт на анализ. Анализ стоил две тысячи долларов. Только ушли врачи, грянула налоговая инспекция: где разрешение? Ну-ка подать сюда Тяпкина-Ляпкина! Скачев положил в конверт три тысячи долларов. Работники налоговой инспекции козырнули и ушли. Потом явилась милиция. Это были более скромные товарищи: им хватило всего тысячи долларов.

Скачев тяжело вздохнул, как лодочник после тайфуна, но этим дело не кончилось. В пятницу его вызвали на ковер к самому Дискалюку.

— Ну что, прихвостень империализма, жиреешь и не делишься с бедной демократической властью? Как так, а?

— Да я, значит, планировал, меня уже ободрали как липку. И врачи, и милиция, и налоговая и я теперича почти пролетарий, господин Дискалюко.

— Научись правильно выговаривать фамилию того, к кому ты пришел на прием. Это во-первых, а во-вторых, в это воскресение товарищи из Ужгорода начинают предвыборный марафон. Тебе предоставляется честь в каждом селе выставить по цистерне своей поганой «Скачевки». Наши избиратели должны быть вусмерть разогреты.

— Дык у мене нет стольких цистерн, пан Дископадлюко! — выпалил Скачев.

Дискалюк нахмурил брови, стукнул кулаком по столу, так что графин подпрыгнул на стеклянной подставке, а Скачев вскочил, опустил голову, скрючился.

— Тады, пан… Ди… график буду составлять. По три часа систерна с бензином, простите, с водкой, будет торчать в Апше, три часа в Апшице, три часа в Средней Апше. За три часа можно нализаться вдоволь, я так разумею. Все апшаны любят эту жидкость. Их хлебом не корми, лишь бы выпить было что.

— Пока иди. Мы еще встретимся, — пробурчал Дискалюк.

17

Около двенадцати часов дня, когда многие люди собирались в церковь, колхозный тракторист Осташ в засаленной сумке тащил набор ключей от трактора, чтобы кому-то продать и на вырученные деньги опохмелиться. Увидев цистерну со «Скачевкой», он бросился и прилип к ней как в далеком детстве к материнской сиське.

— Налей хучь маленький стаканчик, — с мольбой в глазах говорил он девушке в белом переднике, стоявшей у краника рядом со столиком, накрытым клеенкой. — Я тебе, дочка, новейший инструмент от трахтора принес. Отдай отцу, пригодится в хозяйстве. Еще благодарить меня будешь.

— Не надо мне ничего. Это благотворительная водка. Пейте, сколько хотите. Только после первого стакана пойдете по селу и будете призывать отдать свои голоса на выборах за товарищей Дисколюка и Устича, а всех остальных вычеркивать, понятно?

— О, это с превеликим удовольствием. Повтори еще раз фамилии, а то не запомнить.

Девушка повторила.

— Ну теперь запомнил, наливай, а то все у нутре горит, сил никаких нет.

Но девушка налила ему только двести грамм: таков был приказ начальства. Остальные надо было заработать.

Осташ бросил сумку с инструментом под колеса цистерны, отыскал консервную банку, взял камушек и пошел по селу выстукивать. Консервная банка не гильза и звук от нее приглушенный, но все же люди открывали окна, выглядывали, а некоторые и выходили на улицу.