Осиное гнездо

В такси она уместилась на заднее сиденье и беззвучно рыдала. «Боже, до чего я дошла. Воспользовалась чужим мужиком, чтоб удовлетворить свою животную страсть. Сучка, нет, сука. Была на случке. Дважды. Один раз неудачно, а другой раз… как от него несет потом. Он потеет в это время и его пот выделяет гнилой запах, да и делает он это так, словно кайлом землю долбит. Да эдак можно искусственный достать… Какая низость. И я еще выкаблучивалась перед Дмитрием Алексеевичем, да он, должно быть, во сто раз лучше этих самцов, которым все равно, на какую бабу взгромоздиться, хоть на старуху восьмидесятилетнюю. Если так буду поступать, я никогда не встречу настоящего мужчину, которому можно отдать не только тело, но и душу, всю себя, с потрохами. А я так хочу, хоть на год, на два, а потом, что будет, то будет. У каждого человека должна быть светлая полоска в жизни, пусть самая короткая, но яркая, как звезда на безоблачном вечернем небе. Неужели я так и останусь? В тени. Мне не нужны ни деньги, ни богатство, мне нужно счастье. Я буду бороться за это, я пожертвую собой ради такого счастья, — я уступлю этому лысому бирюку и буду обеспечена, независима. Это лишь первые шаги. Независимость даст мне возможность вращаться в настоящем обществе, а там я обязательно встречу настоящего человека. На днях я выезжаю, вылетаю во Львов, может, это случится даже завтра».

Ночь Ася спала, как убитая. Из всех многочисленных снов запомнился один: в буйной и мутной воде Тисы тонул Дискалюк. Он протягивал к ней руки, молил о помощи, она бегала вдоль берега с палкой в руках, но палка оказалась не только тяжелой, которой было трудно орудовать, но и короткой, а Дмитрия Алексеевича уже отнесло на середину реки.

— Не бросай мою дочь Раю, — закричал он в последний раз и скрылся под водой.

— Какой дурной сон, — сказала она утром, направляясь на кухню, чтобы подогреть кофе.

— Ты что-то сказала? — спросила мать. — Я уже тугая стала на оба уха, так что ты громче говори, дочка.

— Мама, если мне будут звонить, не зови меня к телефону. Лучше скажи, что я буду поздно ночью.

— Хорошо, доченька, так и скажу.

— Мам, скажи, через какое время я могла бы выйти замуж за человека, у которого жена умерла?

— Да когда хочешь, как только позовет, так иди, если любишь его, — ответила мать.

— Ну, мама, я знаю, что ты не веришь в Бога, ты жена секретаря райкома и я бывшая комсомолка, но есть что-то другое, человеческое… Я живу в другой местности, где другая мораль. У коммунистов нет, и никогда не было морали, — говорила Ася повышенным тоном.

— Тише, дочка, отец услышит, расстроится. Спроси у кого-нибудь еще. Вон старух полно во дворе, они даже в церковь ходят.

Ася спустилась на первый этаж. Во дворе, на скамейках сидели старухи, и что-то живо обсуждали. Ася подошла к ним, поздоровалась и без какой — либо подготовки спросила:

— У нас тут с подругой спор вышел. У ее жениха недавно жена умерла. Вдовец влюблен в нее до потери сознания и предлагает ей немедленно выйти за него замуж. Подруга колеблется, а я ей говорю, что нельзя так делать, это аморально. Должно пройти какое-то время, прежде чем вступать в новый брак. Кто из нас прав?

— Только спустя год, дочка, не раньше. Конечно, у анчихристов нет ничего святого. Но ты знай: счастья в таком браке не жди. Так и скажи, дочка, своей подруге.

— Спасибо, — сказал Ася, доставая двадцать долларов из кошелька. — Возьмите, это вам на лекарства.

— Храни тебя Господь, дочка, — произнесла старуха, не отказываясь от подарка.

Ася направилась в кассу аэрофлота, взяла билет до Львова, а затем зашла на переговорный пункт, заказала переговоры с Дискалюком. Ее соединили через десять минут.

— Дмитрий Алексеевич, это Ася, здравствуйте. У меня все хорошо. Родители живы, здоровы, друзей я повидала, знакомые места обошла и теперь как будто мне здесь делать нечего. Я решила заказать билет на среду. Встречайте во Львове в восемнадцать сорок. Хорошо бы заказать номер в гостинице: не поедем же мы ночью в такую даль. И потом, я не хочу возвращаться к себе домой… к Андрею Федоровичу. Как говорят: большое видится на расстоянии. Вот и я пришла к выводу… но об этом потом. Что — что? договорить до конца? Что вы? никаких секретов, вернее, ничего плохого я не думаю. Наоборот, теперь вы мне ближе, чем когда — либо. Что вам привезти? себя? О, это само собой разумеется. Ну, до встречи в среду! Позвоню ли я еще раз? Возможно перед вылетом. Как дочка? Нет — нет, ничего не говорите ей обо мне. Ни в коем случае. Вы только навредите себе и мне, короче нам обоим.