Осиное гнездо

Ася повесила трубку и еще долго находилась под впечатлением разговора с Дмитрием Алексеевичем. «Во всяком случае он мужчина с положением. Уравновешенный, стабильный и кажется чрезвычайно влюбленный. Может, в постели с ним не так интересно, как с молодым, стройным, ненасытным и ласковым, но постель это лишь одна часть нашей жизни. Это мгновение, секунда и оно спадает, а дальше наступает реальная жизнь. А какие браки были в дореволюционной России? и что же? Наташа Ростова не больно страдала со своим старичком Безуховым. Он был точно такой же толстячок, как и Дмитрий Алексеевич, правда, гораздо умнее и образованнее. А что поделаешь. Я этого бирюка обучу всему. Он у меня и книжечки начнет читать, и музыку западную слушать, и Шекспира читать. А дом в Испании… это же сказка. Я должна побывать в этой Испании. Я немедленно туда отправлюсь».

— Мама, я улетаю в среду.

— Да ты что, дочка? побудь хоть две — три недельки с нами, — стала упрашивать мать.

— Мама, я должна уехать в Испанию: у моего будущего мужа там особняк — свой, ты понимаешь это? Я и вас с отцом заберу к себе. Там, должно быть, очень тепло и очень красиво, — призналась Ася матери, ласково гладя ее по голове и посматривая на реакцию отца.

— Интересно, Долорес Ибарури жива? Я с ней в Кремле встречался раньше, руку ей жал. Если она жива, то я не прочь был бы снова поручкаться с Долорес. Боевая женщина, ничего не скажешь, — оживился отец. — Но, если мы останемся здесь, ты про нас не забывай, дочка, коль так получилось, что ты наша единственная опора и надежда.

— Наше светлое будущее, — добавила, смеясь, мать.

— Я буду с вами общаться по телефону из Мадрида.

— Звони, дочка, по воскресениям: скидка на телефонные переговоры, — подсказала мать.

— Как получится, мама, не переживайте за меня, себя берегите. Хорошо питайтесь. Я оставляю вам шесть тысяч долларов на полгода, надеюсь, вам хватит этих денег.

— О, нам на всю оставшуюся жизнь хватит, — сказал отец.

57

В каком-то вакууме находился Дмитрий Алексеевич все сорок дней, после смерти жены и не знал, чем его заполнить. На работе ему не давали покоя весь день. Дурнишак через каждые пятнадцать минут приходила и обдавала его слащавым словесным поносом, что он уже вынужден был ее выпроваживать за дверь, но это не имело никакого значения для нее. Ровно через какое-то время она приходила снова, то с гвоздикой, то с диким бурьяном в руках, который она только что подобрала на берегу Тисы.

— Мужества вам Дмитрику Лексеевич и усякого благополучия на ниве одиночества. Ежели оченно затоскуете и места себе не сможете найти, я ваша верная рабыня Дурнишко Альбина Дмитриевна у ваших ног тут как тутечки появлюся, согрею, накормлю, напою.

— Абия Дмитриевна, вы свободны, вы уже план на сегодня выполнили на сто пять процентов, идите домой, затопите печку, может я того, загляну опосля работы, но никак не позже двенадцати, а то и после первых петухов.

Абия Дмитриевна пулей выскочила из кабинета Дмитрия Алексеевича. Она не слышала его последних слов своего шефа о последних петухах и побежала топить печь, от которой распространялось тепло по всему дому.

Начальники отделов тоже носились по коридорам Осиного гнезда, как угорелые. Кто с тортом, кто с бутылкой, кто с жестяной банкой пива. Даже том Ленина то-то держал подмышкой. Но начальник общего отдела Закрой Поддувало всем объявил, что Дмитрий Алексеевич пребывают в трауре и решительно никого не изволят принимать. Если только пожар возникнет в лесу и то за пожаром наблюдает Ганич, кого бросила супруга и укатила в Москву на вечное пребывание.

Но ближе к концу рабочего дня заместители гурьбой ввалились в кабинет шефа, и первый зам Мавзолей произнес короткую речь, касающуюся хорошего настроения великого человека Раховщины. А посему было принято коллективное решение посетить ресторан, единственное место, где можно отпочковаться от любой душевной невзгоды и посмотреть на окружающий мир добрыми, веселыми глазами.

Но Дмитрий Алексеевич даже после третьего стакана думал об Асе: где она, что с ней, почему не звонит, не шлет телеграмму. Ася была тем спасительным якорем, за который он мог бы ухватиться, будучи таким одиноким в этом море жизни. Но Ася долгое время не подавала никаких признаков жизни. Он уже решил обратиться к заму Ганичу, чтобы тот дал ему московский адрес, и вдруг звонок! Ее голос, такой раскатистый, звонкий, полный энергии и жизни, это ее голос и она сообщает, что возвращается. Они будут вместе, с ней и только с ней он обретет себя заново. Он бросит продавать этот проклятый лес, перестанет набивать мешки долларами, увеличивать счета в иностранных банках, к черту эти банки, эти счета, из-за них еще и погореть можно, как это случилось с Павлом Лазаренко. Только бы все ладить с дочерью. Но… хватит и дочери, всем хватит, надо только согласие, согласие между ними должно установиться, зачем отравлять жизнь друг другу. Он немедленно поговорит с дочерью, сегодня же.

— Ребята, вы тут гуляйте хоть до утра, а я пойду, что-то в боку покалывает.

— Сердце? — спросил Ганич.