Осиное гнездо

Она, как будто не стесняясь, сняла халатик и осталась в нижнем белье.

— Какое плате надеть, то или это, какое больше нравится, вернее, в каком я лучше выгляжу?

— В любом. И в том и в этом вы просто прелесть.

— Ну, хорошо, тогда это, без рукавов.

— Ася, вы так не делайте…

— Что не делать?

— О — о — одевайтесь лучше, и — иначе, я за свои поступки не отвечаю.

— Вы меня можете изнасиловать? Я расскажу вам притчу. В суде рассматривается дело об изнасиловании. Судья спрашивает потерпевшую: гражданка, скажите, как вас изнасиловали?

— Во — изнасиловали! — ответила потерпевшая, поднимая палец кверху.

— Шутница вы большая, — сказал Дискалюк, а дальше не помнил, что делал. Ася верещала, как маленькая девочка и в то же время прижималась к нему и искала его немного слюнявые губы. Она кусала его, царапала ногтями, а когда он свалился бревном, осталась лежать на спине, устремив глаза в потолок. Было так хорошо, так легко и великолепно, она просто не ожидала, что этот бирюк способен на такие вещи. Она только теперь поняла, что ее муж Ганич умер для нее, его больше нет, он ей совершенно чужой человек. Как она могла находиться рядом с ним целых два года?

58

После хорошего ужина в ресторане, Ася с Дмитрием Алексеевичем вернулись в двухместный номер, уселись в мягкие кресла напротив друг друга и стали потягивать шампанское. Ася смотрела на своего бойфренда другими глазами. В этих глазах сверкали искорки еще не угасшей молодости, она в этом году, в конце декабря собиралась праздновать свое тридцатилетие, а в тридцать лет женщина обладает такими качествами, какими не обладала в восемнадцать, не будет обладать в сорок и уже никогда. Она понимала, что полюбила не самого Дискалюка, пятидесятилетнего мужчину, у которого начала седеть шевелюра, а его миллионы, хотя в этот раз, после физической близости, он казался ей очень и очень милым и… перед ней сидел такой мужчина, который на дороге не валяется. И то, что она его покорила, явилось для нее великим благом. Муж Ганич — просто серая мышка и жизнь у нее была бы с ним серая.

— Пойдем, поспим, завтра рано вставать. Триста километров до Рахова, а дорога просто ужасная, — сказал вдруг Дмитрий Алексеевич ни с того, ни с сего, словно перед ним сидела не красавица, а Абия Дмитриевна.

Ася широко улыбнулась, но улыбка не подействовала и он стал смотреть на нее не с восторгом, а с укором и сделал движение, чтоб покинуть кресло, но Ася не растерялась. Она живо подняла руку, и как бы придавливая его к креслу раскрытой ладошкой, четко сказала:

— Не торопи меня. Я не хочу ехать с тобой в Рахов.

— Почему, что случилось? Что могло произойти? Ты хочешь меня бросить?

— Да нет уж. Ты — мой. А своих не бросают. Мы должны отпраздновать медовый месяц. А я что — вернусь к Ганичу, или мне идти в твой дом, где все вещи пахнут твоей недавно ушедшей супругой. И даже не в этом дело. Знаешь, как весь твой Рахов начнет судачить, нужно ли это тебе? Поедем лучше в Испанию, если не на месяц, то хотя бы недельки на две. Возможно, через две недели я тебя отпущу проверить свои дела, а потом ты снова можешь вернуться.

— Ты правду говоришь, ласточка. Я полностью с тобой согласен. Только как это сделать. У меня и денег с собой нет и вещей никаких, может ты тут побудешь, а я вернусь в Рахов на два — три часа? У меня дома под ванной целый мешок денег. Я возьму один мульон и тебе подарю.

Ася расхохоталась.

— Мне миллиона мало.

— Два, пять, десять мульонов.

— Мне ты нужен, а не твои миллионы, уразумел?

— Ася, ты получишь гораздо больше. У меня сбережений… восемьсот миллионов долларов, а может уже и больше. Наследников у меня двое — ты и дочь Рая. Тебе четыреста миллионов хватит, если я умру через какое-то время.

— Не говори глупости, я тебе не дам умереть, не надейся. Ты мне нужен и это будет длиться очень долго, пока ты жив. Я много передумала в Москве, и все вышло так, что я все и всех бросила и сломя голову, примчалась к тебе, заранее зная, что соблазню тебя и привяжу к своей юбке. Только ты должен слушаться меня и в чем-то уступать мне. Не ради моего каприза, а ради нашего будущего. Мне кажется, я на многие вещи смотрю более трезво, чем ты.

— В чем это должно выражаться?

— Ты очень богат экономически, теперь надо обогащаться культурой, знаниями, ты должен быть цивилизованным человеком, как богатые люди в Америке, Англии, Франции.

— Тогда поедем ко мне домой, я познакомлю тебя с дочерью. Мы предварительно можем зарегистрировать наш брак. Знай, мне все можно.