Осиное гнездо

Андрей Федорович так загорелся, что даже несколько раз выезжал на речку, высматривал, где именно будет строиться дамба. Он с трудом определил только три наиболее опасных участка, где просто необходимо развернуть строительство, дабы предупредить выход реки из берегов и затопление сел. Это ниже Рахова, где Тиса делает крутой поворот вправо и на углу поворота почти впивается в гору, вымывая жалкое дорожное полотно и это в любое время может прервать сообщение с западным миром. Второе опасное место — Луг и третье — Бычково.

— Тут в первую очередь и надо строить, — вынес вердикт Андрей Федорович в присутствии начальника строительного управления Великомученика Семена Ивановича, и проектировщицы Толстолобовой.

— Да, да, конечно, я тоже так думаю, это истинно разумное и приемлемое решение, — поддержал Ганича Семен Иванович.

— А как на это посмотрит Дмитрий Алексеевич? — спросила Толстолобова.

— Он согласится с нашим мнением, я уверен в этом, — сказал Андрей Федорович.

— Это было бы хорошо: мы сэкономили бы деньги.

— Огромные деньги, — добавила Толстолобова.

— За экономию средств полагается премия, — сказал Великомученик.

— Я постараюсь добиться поощрения для всех сотрудников вашего отдела, — пообещал Ганич.

Когда Андрей Федорович вернулся в Рахов, Дискалюк уже ждал его. Леся постоянно названивала ему в кабинет по внутреннему телефону и когда, наконец, дозвонилась, обрадовалась, как какой-нибудь находке.

— Срочно к Дмитрию Алексеевичу, он вас все время спрашивает, с двенадцати часов дня, — говорила Леся в трубку Ганичу. — Бросайте все, а то получается так, будто я виновата, что вас нет на месте.

— Бегу, — произнес Ганич, — только бумаги соберу и бегу.

У него было много бумаг на утверждение, в том числе и раскладка по строительству дамб. Получилась пузатая, увесистая папка, которую он положил под мышку и зажал левой рукой. У входной двери начальника он зацепился ногой за порог, чуть не грохнулся на пол, но папка все же выпала, издала звук, как упавший на деревянную поверхность, тяжелый предмет.

— Что у тебя там? — почти вскричал Дискалюк.

— Бумаги, Дмитрий Алексеевич, только бумаги, честное партийное, вернее, честное слово гражданина независимой Украины.

— Покажи! Расшнуруй папку! Сейчас же, немедленно!

— Слушаюсь!

Ганич дрожащими руками раскрыл папку, перелистал бумаги на глазах у Дмитрия Алексеевича и принял выжидательную позу. Дискалюк измерил его недобрым взглядом и пробурчал:

— Ладно, садись.

— У меня такое чувство, что вы меня все время в чем-то подозреваете. Во всяком случае, не доверяете мне. Могу я узнать причину? — Ганич по-прежнему стоял, не решаясь занять кресло.

— Видишь ли, Андрей Федорович, пока ты с Асей состоишь в законном браке, я поневоле думаю, что ты прячешь камень за пазухой против меня. Согласись, поставь себя на мое место. Я-то ведь отнял у тебя твою законную жену, не так ли? Так уж получилось, что теперь поделаешь. Не на дуэли же нам драться. Надо как-то разрешить этот вопрос раз и навсегда.

— Так что вы прикажете мне делать, покончить с собой? — спросил Ганич, потирая руки дрожащими пальцами. Я-то никак не озражаю, ни с какой стороны. Что мне следует делать — приказывайте, и я выполню незамедлительно и без проволочек.

Дискалюк вытащил из сейфа заявление Аси о том, что она просит развод в судебном порядке, отдал его Ганичу и сказал:

— Ты должен написать заявление такого же содержания и отнести судье Невыносимой Наталье сейчас же, сию минуту. Как только ты оформишь развод, всякие подозрения будут сняты, и мы сможем стать близкими друзьями. Это и будет доказательством твоей лояльности, преданности своему непосредственному начальнику.

— Я согласен и сейчас же отправляюсь к ней, — сказал Андрей Федорович.

— Ну вот, молодец, хвалю за послушание.

— У меня есть еще одна инициатива.

— Какая, говори. Кратко, четко: у меня нет времени.

— Что касается строительства дамб, то мы, в составе…

— Короче, Андрей Федорович.

В это время вбежала Леся и доложила, что начальник милиции Ватраленко прибыл и ждет вызова.

— Пусть подождет, — буркнул Дмитрий Алексеевич.

— Ну, значит, того… можно сэкономить миллиончика три, если не больше. Мы определили, что только в трех местах надо возводить дамбы, но никак не в десяти. Я с отделом строительства выезжал на место. Мы видели такие пейзажи, голова кругом идет от этой красоты.

— Ты, Андрей Федорович лирик. Стишки случайно не кропаешь?

— Было дело в молодости…

— Небось Аси с сотню сочинил, так? Так вот знай, поэт, ничего мы строить не будем, а за пять миллионов должны отчитаться. Таково указание сверху. Строительство этих поганых и дорогих дамб — только на бумаге. Если ты справишься с этой работой, оформишь все отчеты так, чтоб комар носа не подточил — получишь десять тысяч долларов. Если подкачаешь — сразу ищи себе другую работу. Эти денежки, все пять миллионов, я должен отвезти в Киев в наличном виде. Это получится около миллиона долларов. Мне от этой суммы практически ничего не перепадает. Если там, на месте, что-то отстегнут, я буду бесконечно счастлив и благодарен. Есть ли вопросы?