Осиное гнездо

— Так вы же ничего не сказали, Дмитрий Алексеевич! — поднялся Чаус. — Как нам быть дальше? Что делать? куда девать технику, оборудование? Как быть с жалкими остатками колхозников? Да и мы скоро будем бояться выйти на улицу.

— А у меня большой обслуживающий персонал, на пять человек больше колхозников, — сказал Юрий Николаевич, — они тоже люди и жить хотят.

— На все эти вопросы я смогу вам ответить после того, как вернусь из Киева, — сказал Дискалюк.

— Пора заканчивать: ужин готов, — сказал кто-то, и это магически подействовало на всех участников совещания. Все засуетились, после чего раздался гром аплодисментов, и Дискалюк, вытер пот со лба, удалился на второй этаж с пустым портфелем.

— Пора, товарищи, — сказал Юрий Николаевич. — Я пойду первым. Хоть он нам и ничего конкретно не сказал, но все равно мы к нему еще не один раз придем просить помощи. Надо подмазать. Если телегу не смажешь, она скрипит. Эти деньги вернутся с лихвой каждому из нас.

Юрий Николаевич стал подниматься по ступенькам наверх, прижимая левой рукой сто долларовые бумажки, хранящиеся во внутреннем кармане пиджака. Таких бумажек там было сто и они только слегка, едва заметно, оттопыривали карман.

Дискалюк сидел в отдельном номере на диване и рассматривал журнал «Крокодил». На стук в дверь он, не поворачивая головы, сказал:

— Войдите, пожалуйста, — зная, что это «пожалуйста» стоит десять тысяч долларов.

Юрий Николаевич тихонько вошел и бесшумно ступая по ворсистому ковру, вынул конверт и бесшумно положил на край стола.

— Благодарю вас. Пусть заходит следующий.

— Все стоят под дверью, может всех сразу примете? — спросил Юрий Николаевич.

— Построй их в очередь перед моим кабинетом, надо ускорить этот мучительный процесс. Чему быть — того не миновать. Раз уж это затеяли, надо провести в ударном темпе. Я отработаю потом. Только пусть по одному, иначе выйдет путаница. Я отработаю, скажи это всем, чтоб мне не повторять десять раз.

— Я верю вам, Дмитрий Алексеевич. И все верят вам. Об этом не может быть и речи. У вас ведь будут огромные расходы в Киеве. Хватило бы.

— Не хватит — продам часы, — грустно сказал Дискалюк.

— Тут у этого Бородавко нет ни копейки, как прикажете быть? — поинтересовался Юрий Николаевич.

— Повесьте его за яйца, — рассмеялся Дискалюк. — Хотя я знаю, что дома у него полные сундуки. Я пошлю к нему работников ОБХСС. Скажите ему об этом.

— Слушаюсь, — сказал Юрий Николаевич, закрывая за собой дверь.

Бородавко перепугался.

— Ребята, у меня штаны мокрые, помогите, сбросьтесь. Кто сколько может, — упрашивал он коллег.

— Ладно, — сказал Чаус, — я тебе обещал, что с тобой поделаешь. Ты мне компенсируешь техникой. А я ее реализую.

Таким образом, поговорка: «с мира по нитке — голому рубаха», был выполнен на сто процентов.

Только после всех этих мучительных процедур, участники форума сели за столы, полные всякого добра. Только Буркела куда-то исчез. Сразу же после заключительной речи Дискалюка. Дискалюк отправил его в Рахов составлять план мероприятий ко дню проведения выборов председателей сельских советов района.

— Боже, как я устал, — пожаловался Чаус, — а ведь могли же мы, сразу, как только прибыли сюда, сесть за столы и в интимной обстановке обсудить все, интересующие нас проблемы, правда Дмитрий Алексеевич?

— Ваше замечание мы учтем, — сказал Дискалюк под аплодисменты. — На Западе так и поступают. Прямо садятся к столам к кофе и без речей, приступают к интересующим их проблемам. Мы все еще живем по старинке, как было раньше при коммунистах. Да мы еще и сами коммунисты, хоть и не выплачиваем членские взносы.

— Непорядок это, надо возобновить, — хором произнесли председатели колхозов.

— Не все старое было плохо, — согласился Дискалюк. — Личной инициативы было меньше, а так…

— За нашего дорогого Дмитрия Алексеевича! — крикнул кто-то и все вскочили с мест.

Дмитрий Алексеевич стоял, немного наклонив голову, как юбиляр, которого все от души поздравляют с семидесяти пятилетием. Он вылил в себя стакан коньяка и бросил пустой бокал на пол. Его примеру последовали и остальные.

28

После отделения Украины от России, на ее территории повсеместно остановились заводы и фабрики. Люди просто обезумели от свободы, а некоторые особенно жители западных регионов, от так называемой, незалежности. Все были настолько поглощены свободой, просто растерялись — никто не хотел работать, почти ежедневно проводились митинги и эти митинги были повсеместны: в них принимали участие от мала до велика. А известно, что государство и народ в целом становится зажиточным, если все трудятся, иногда в поте лица.

Но была и еще одна веская причина — порванные экономические связи.

Первый лидер вильной Украины на дрожжах национализма, делал все возможное и невозможное, чтобы украинская чугунная сковородка не попала в Россию и наоборот, русский молот не очутился на украинской наковальне, потому что это будет русификация, вмешательство во внутренние дела свободного, незалежного государства. И в этом, надо отдать ему должное, преуспел, как ни один из бывших коммунистических ортодоксов.