Оскол(СИ)

Выехав с больничной дорожки, водитель остановился и спросил:

- Де ехать будемте?

Сарафанов предложил ехать к Неве. Налево - там наш патруль торчит, направо - милицейский, с указанием проверять в с е машины. Если похитители умотали на транспорте, проскочить они могли только по Менделеевской.

Прямо, так прямо. Надежда отыскать беглую ведьму рассеяно теплилась все это время. Но зачем Полюдов бросил нас по следу истекающего маслом автомобиля? Как-то не верилось, что утащили демоны медсестру, погрузили в авто и увезли. Чушь это. Не ездят они в экипажах. Была, правда, история о сером "Бенце", но с того времени прошло уже лет тридцать. Подручные ожившей куклы парикмахера были нейтрализованы в 1916 году легендарным ротмистром Хомутинским, а сама она, избежав ротмистровых "рукавиц", смылась в Европу. Может, и здесь не обошлось без "подручных"?

Конечно, автомобиль единственная зацепка, но уж больно куцая, как натянутая впопыхах детская кепочка. Грубый допуск.

И это незримое полюдовское присутствие за спиной...

Заливающий дорогу свет внезапно разметало огненным столбом. Потом еще один столб подрубил ветхий двухэтажный особняк и старичок, пыльно вздохнув, сложился на тротуаре. Посыпалась в стороны утренняя хлебная очередь, проходившие колонной детдомовцы заметались на дороге. Какой-то боец схватил двух из них и затащил в парадную. Поднял насмерть перепуганную девочку моряк, а возле убитой учительницы остался лежать полосатый детский мячик.

* Термин спецкомендатуры, обозначающий людей сотрудничающих с орверами.

- Стой! Куда?! Стой, говорю! - усатый красноармеец держал за руку тоненькую девушку с комсомольским значком.

Две ее спутницы обернулись, а сама удерживаемая заплакала:

- Дяденька, пустите, у нас смена начинается. Мы для вас поршня точим на "Лесснере".

- Старлей, ехать надо, - озабоченно глянул в сторону отодвигающихся разрывов Михей. - Их обстрел, может, накрыл. Или задержал нам на удачу.

Он повернулся к шоферу, ворчащему о несобираемых костях:

- Погнали! Кости твои соберем и отправим поездом в Одессу.

Тяготеющий к безопасному пребыванию в подвале водитель перекрестился и, отчаянно заломив неуставную фуражку, понесся "вдоль по Питерской".

Взрывы бухали уже на юге, а здесь только кривлялся огонь в окнах уцелевших зданий да выжившие их обитатели глядели на горевший очаг. Убитых не было видно. Не то чтобы их не было вовсе - костлявая имеет свой процент с каждого обстрела - просто, жертвы остались в каменных могилах домов, окруженные, будто древние пращуры каждодневными вещами, хоть и не нужны на том свете вазы, чайники и плюшевые зайцы. Рушившие улицу немецкие фугасы остальным домам добавили осколочных шрамов, но хотя дорогу усеивали тяжелые обломки, ехать было можно.

- Ну что, куда теперь двинем? - спросил я деревянного клоуна с приборной доски.

За клоуна ответил Сарафанов:

- Давай тут покружим, по задворкам, РУНой потыкаем.

Волхов отозвался из темного угла:

- В носу пальцем потыкай.

- Не, ну давай тута засядем. Подумаем, с перерывом на обед. Сам то, что предлагаешь? - Михей и не думал обижаться.

- Да не знаю я, - сморщился Костя, надевая наушники. - Хотите - давай кататься.

Я все-таки решил ехать дальше. Какой-то неведомый зов манил к островам, завлекая смутным дрожащим порывом в набережную дымку. Не в мусорных Бабуринских переулках, а там, в соленом воздухе моря, летит неведомый Марат, похитивший мою добычу. Где он сейчас, да и существует ли? Хрипел его имя доктор в больничном саду, что с того. А от наших версий разве больше толку?

- Слушай, что ты все нюхаешь там? - откомментировал Волхов мое очередное высовывание из окна. - Сломаешься на повороте.

Такой оборот мне совсем не понравился. Костя, конечно, умный, и в спецуре уже ветеран, но устраивать махновское партизанство я не позволю. Поэтому пригладил его слегка:

- Товарищ Волхов, ваши хохмы в отношении старшего по званию считаю неуместным и вызывающим. Потрудитесь не распускать язык.

Обиделся. Ушел в тень и, глядя в окно, считает телеграфные столбы. Ничего, пусть откиснет. А то он, видимо, считает военную дисциплину чем-то вроде прописных, но необязательных к выполнению, девяти заповедей.

Волхову много спускается за мастерство. Он был в отряде боевого применения, испытывающем разработки умников из ГМТО*, а всякие хитрые штучки, ломающие орверов на части, бойцы очень уважают. Не пойму я его - учился на филфаке, потом к физике метнулся. Понял, говорит, что не сдвину камень мироздания силой мысли, и решил одолеть его электрическим полем. Костя ушел в ополчение с пятого курса физмата, и, уцелев в хаосе первой атаки на Ропшу**, попал в госпиталь на Суворовском проспекте. Там и отыскали парня комендатурские вербовщики.

* Группа материально-технического обеспечения.

** Одно из мест первых боев дивизий ленинградского ополчения.

Волхов дулся почти до самой набережной. А потом перестал; за трехэтажкой кинулся вправо тощий проулок с десятком домов у обочины, и в нем стоял, перевалившись через бордюр двумя колесами, черный "ЗИС" с хлорными цифрами 46-33 на заднем борту.

- Вот он! Поворачивай.