Оскол(СИ)

Надо было сразу бежать к пикапу. А пока водила развернулся, пока ударил колесом лежавшую тумбу, пока дал задний ход и, наконец, въехал во двор, фортуна уже показала нам ручкой "большой привет". Темная сгорбленная фигура прыгнула в машину и вскоре две тройки мелькали уже далеко в арочном проеме.

"Жми!" - орал Михей, и шофер жал, словно дырку хотел сделать на месте педали газа. Нас мотало и вверх, и вниз, и вбок, и если бы не дополнительные рессоры, ландо разбилось бы в первой канаве-перекопке. А так лишь звякало нечто в сложном автомобильном организме, да еще к радикулитному напряжению кузова добавился вой подшипников.

Те, что были в пикапе, сначала не заметили погони, а увидев, сразу же стали стрелять, разбив нам боковое зеркало. Держась за поручень, я глядел на прыгающий в ухабах черный "ЗИС", когда вдруг появилось голубое свечение в кабине.

- Защита, - успокоил меня ставший вдруг заботливым Костя. - Хрен знает, что у них там... Не помешает.

Я кивнул и приложился к протянутому им наушнику. Наверху что-то не срасталось и Полюдов нецензурно торопил нашу группу. На закуску сказал:

- Спишь долго. По приезду я тебе переходящую пожарную каску вручу.

Разозленный, я в колесо попал лишь со второй обоймы. Пикап, подстреленный на полном ходу, развернулся с лихим выворотом и медвежьим раскачиванием.

- Костя, держи водилу! - крикнул я и выскочил, забирая влево.

Всего-то метров десять было до цели, однако, уже перемахнув через капот, мне стало ясно, что незнакомец уйдет. Он прыгал гигантскими скачками, умудряясь держать на плече соскальзывающее тело медсестры. Да еще и стрелял.

- Стой! Стой, с-сука! - бранился Михей, вырывая зацепившийся наган. - Убью!

Но прыгун вломился в окованную железом дверь и исчез в подвальчике. Такие строения очень удобны для всяких беглецов, дезертиров и прочих уклоняющихся от мобилизации. Окошки в них крохотные, разве что спьяну и попадешь. Брать с боем подобную фортецию, имея голый пистолет, - гарантированная дырка в брюхе и место на кладбище. Тот же, кто сидит в подвале, защищен от превратностей огневого контакта хорошей стеной, которая всегда тем толще, чем меньше в ней оконца. Обороняющийся может отстреливать наступающих, не особо рискуя ни жизнью, ни здоровьем. Если, конечно, умеет владеть оружием.

Этот умел. Положил нас, родимый, как горошины в стручке, а на любое движение палил так щедро, будто у него за плечами городской арсенал. Сарафанов забрался в яму около двери, но лавров не снискал. Чтобы проскочить дальше, ему требовалось выйти за расколотый кирпичный уступ, где попадал в сектор обстрела.

Ожидая, пока у стрелка закончатся патроны, я поглядел назад - как там Волхов.

- Я здесь, - отозвался Костя из-за баррикадного мешка с песком.

- Что их водитель?

- Не знаю, я его этээром обездвижил. Вроде не орвер. В морской форме, письмо при нем, якобы от мамы из Челябинска. А тебя Полюдов опять зовет по рации.

Сквозь царапающий шелест и треск радиоволны принесли диетический баритон Евграфа:

- Долго чешетесь.

- Ну, извините. Как умеем.

- Щетинишься, ротозей? - голос начальника подернулся изморозью. - Надо было смотреть лучше, - и чмыхнув, продолжил: - Докладывай.

- Объект предположительно обнаружен и укрылся в каменном строении. В строение проникнуть не могу - блокирована дверь, и объект ведет огонь из пистолета.

- Ну и что делать собираешься?

- Я думаю, человек пять стрелков подключить, с автоматами. Какая-то часть проходила на Сестрорецк, возьму из отставших.

- Хорошо. Только тебе осталось минут... минут пятнадцать.

- Товарищ подполковник! Я не успею. Мы не готовы!

- Все. Это приказ. И чтоб Марвич не зацепили своими подключениями.

Не знаю, как бы все сложилось, если б не двигалась по проспекту автоколонна. Уже исчерпали мы к этому времени пришедшие на ум способы извлечения затаившегося похитителя. Косте пилотку порвали в клочья меткие пули, Сарафанов распластался около железной двери, а подвижек не было.

Был только избыток усердия, и когда задыхающийся грузовик вытянул из-за поворота куцую пушчонку, решение созрело в какой то суетливой горячке - лишь бы делать что-то, лишь бы не торчать пнем, считая уплывающие секунды.

Пушку я расположил за обочиной, вправо от амбразуры подвала, и, дождавшись, когда Сарафанов очистит площадь боя, крикнул, не прислушиваясь к ответу:

- Выходи, падло, а то похороню там! - И обернувшись к бледному заике-сержанту, скомандовал: - Орудие к бою. Цель номер один - подвал разбитого здания, возле телеграфного столба. Болванкой!

Вести огонь из пушки по врагу доводилось мне всего трижды. Самый первый раз это было на Даугаве, где командарм-8 пытался собрать разбитые свои части. Кровавый июнь 41-го разбил нашу сказку, но тогда мы еще этого не знали, и неотягощенные незнанием бились до смерти в пограничной баталии. Тогда у людей еще не ослепла вера во все, а бесчисленные наши танковые атаки позволяли думать что вот-вот, вот еще чуть - и повалится наземь фашист, и пойдет Красная Армия на запад, освобождая трудящихся всех стран.