Осколки

Он зажимал рукой бок. По клеёному льну панциря расползалось бурое пятно.

— Отталкивайте!

Воины отталкивали и «Беллерофонт» и наварха, рвавшегося в бой, несмотря на рану. Телохранители чуть ли не насильно утащили его на икрию[92] ближе к кормчему, подальше от самого пекла.

Пространство между флагманами мало-помалу увеличивалось.

— Вёсла на воду! — рявкнул Менелай.

Услышали его, как видно, не все. Гребцов на левом борту осталось едва половина. Остальные или дрались, или уже толкались в очереди на ладью Харона.

— Есть ещё там кто живой?! Оглохли, сучьи дети?! Вёсла на воду!

Его крик подхватил келевст:

— Уснули, говноеды? Жизнь не дорога?! И-и-р-раз!

Очнулись.

— Два!

— И-и-р-раз!

Весла эннеры вновь вспенили воду.

— Феодот убит!

— Спасайся, кто может!

Родосцы начали прыгать в воду.

Никем не замеченная из дыма вынырнула родосская пентера. Она сумела протолкаться сквозь полуразрушенный строй кораблей Менелая. Шла по дуге с большим креном на правый борт и не стремилась приблизиться к «Каллиройе», но всё же огрызнулась, как сумела — задымлённое, с трудом проницаемое взглядом пространство между двумя кораблями пронзили десятки стрел. Наконечники отбили звонкую дробь по кипарисовым бортам. Добираясь до живой плоти, они извлекали другие звуки. Крики, хрипы, стоны, брызги крови, свист стрел, гудение тетив, отправляющих родосцам ответные «приветы».

— Акхааа…

Кормчий «Каллиройи» захрипел и повис на рукояти правого весла со стрелой в горле. Эннеру вновь повело обратно к «Беллерофонту», который постепенно превращался в плавучий костёр.

Менелай одним прыжком взбежал на хедолию,[93] столкнул покойника, рванул одну рукоять рулевого весла на себя, другую от себя. Эннера выровнялась и начала отходить в сторону. Ещё дрейфуя в сцепке с родосским флагманом, она приблизилась к берегу, а теперь Менелаю, выходя из пекла, требовалось пройти и того ближе. А ну как тут отмели…

Совсем близко, в сотне локтей от «Каллиройи», воины Перелая заходили в воду по пояс, по шею, протягивали руки. Кричали, верно, приняв за своих. Ну кто их сейчас заберёт? Ификратиды Мирмидона деловито дорезали оставшихся.

— Поднажми! — надрывался внизу келевст.

Гребцы, обливаясь потом, с остервенением налегали на весла. Они с трудом попадали в такт, задаваемый флейтистом. Тот отчаянно частил, неосознанно старался догнать ритм своего бешено колотящегося сердца.

— И-и-и р-р-р-а-а-аз!

Совершить удачный таран в образовавшейся толчее удалось немногим, однако большего успеха всё же достигли «египтяне». Их широкие тяжёлые корабли и удар держали лучше и сами били сильнее. Клепсидра[94] отмерила всего четыре хои с момента начала сражения, а семь или восемь родосских триер уже вовсю тащил на дно морской старец Протей. «Беллерофонт» и ещё две горели. На других кипел бой.

«Каллиройя», пройдя по лезвию бритвы, оказалась в тылу врага, вынырнула из дыма и Менелай смог осмотреться.

Ближе к берегу одолевали «египтяне». Это уже очевидно. Из воды торчали несколько кормовых завитков, оканчивавшихся красной розой, символом Родоса. Волны кишели людьми и несколько египетских кораблей продвигались вперёд прямо по головам несчастных моряков. Они тянули руки к своим врагам, умоляя о помощи, слали проклятья, пытались уцепиться за борта.

— Братья, помогите!

— Будьте вы прокляты!

Около десятка египетских триер и пентер вышло из боя и присоединилось к «Каллиройе».

— Теперь разберёмся с Гегесиппом! — объявил Менелай.

Эннера во главе небольшого отряда двинулась на помощь крылу Поликтета. Там тоже вовсю плескался огонь.

Поликтет сцепился с Буревестником далеко не сразу. Оба были очень искусны в судовождении и несмотря на тесноту перво-наперво разошлись. Каждый описал дугу, стремясь подловить борт врага. Свои и чужие им в этом мешали и вышло так, что «Астрапею» подставилась родосская триера, прикрывавшая флагман Гегесиппа, на неубранном акатионе которого был нарисован волк, лежащий на спине, поджав лапы.

— На вёслах — атака! — скомандовал Поликтет.

Флейтисты заторопились. Гребцы, рыча, навалились на весла с удвоенной силой.

— Приготовиться! — крикнул Поликтет и вцепился в борт.

Эпибаты, сгрудившиеся на носу «Астрапея», последовали его примеру.

Удар!

Бронзовый бивень прошил кипарисовые доски, словно лист папируса. Проемболлоны проскользнули внутрь галереи гребцов. Затрещало ломаемое дерево. Несколько человек на обоих кораблях не удержались на ногах. Один из гребцов повис на остром надводном бивне, словно на громадном вертеле.

— Назад! Давай назад!

Гребцы и сами знали, что делать, вот только грести в обратном направлении чрезвычайно неудобно.

Эпибаты-македоняне метнули дротики. Почти безнаказанно: родосцам было не до ответа, они спасались с гибнущего корабля.

«Астрапей», сдавая назад, сполз с трупа триеры, тот начал стремительно погружаться. Вода вокруг кишела людьми. Одни хватались за обломки, другие пытались отплыть в сторону, рискуя попасть под удары чужих весел.