Осколки безумной вечности

За время трансатлантического перелёта Элис устала так, что ломило не только конечности, но и каждый сосуд, каждую клетку тела. Не ожидала, что перенесёт полёт настолько тяжело. Она покосилась на безмятежно сопящего Пола, тот выдвинул ноги в проход и натянул бейсболку на лицо.

Элис встала, прошла по ещё спящему салону, очутилась в уборной и уставилась на отражение в зеркале. Настолько отвратительно она не выглядела никогда в жизни, даже когда напилась год назад до бессознательного состояния, придя в себя больше, чем через сутки. Тогда в зеркало на Элис смотрела полумёртвая шлюха.

Папа предлагал оплатить перелёт Элис и Пола в бизнес-классе, последний категорически отказался. Пришлось проявить солидарность. Расплата не заставила себя ждать: отёкшие веки, мешки, синева под глазами, припухшие губы. Привела себя в порядок, насколько позволяло узкое пространство, расчесала волосы пятернёй, радуясь, что недавно снова подрезала волосы, вернув ставшее привычным каре, и отправилась на место.

– Долго будешь топтаться? – недовольно буркнул Пол, когда Элис осторожно перебиралась через выставленные ноги, пытаясь не свалиться всем телом на парня.

– Прости.

– Спи, – он ловко перехватил Элис, усадил в кресло, притянул её голову себе на грудь, прижав одной рукой. Она недовольно повозилась и, как ни странно, уснула.

Проснулась за час до посадки. Пассажиры ходили по салону, пили напитки на своих местах, разговаривали. Пол смотрел фильм, вставив наушники, всё так же обнимая соседку одной рукой. Лишь когда Элис закопошилась, подняла голову, водя растерянным спросонок взглядом, Пол, морщась от дискомфорта, выгнулся и потянулся.

– Америка, встречай нас! – крикнул Пол перед посадкой, его поддержали аплодисментами, которые стихли только для того, чтобы снова громыхнуть, когда колеса лайнера остановили свой бег на взлётно-посадочной полосе.

Элис на секунду растерялась, оказавшись в аэропорту Нью-Йорка – Кеннеди. Объективно привычный Хитроу в Лондоне был самым загруженным аэропортом Европы, мало чем уступал Кеннеди, только в уставших глазах терминал выглядел, как огромный муравейник без конца и края. Хорошо, что с ней находились двадцатисемилетняя Адела Гиббс, не единожды бывавшая в Нью-Йорке, и Пол, не понимающий русского словосочетания «топографический кретинизм» вовсе не по причине языкового барьера. В парне словно был встроен навигатор, волшебным образом он ориентировался на любой, самой незнакомой и непривычной местности. А ничего непривычного в аэропортах не было.

Несколько часов добирались в гостиницу. Элис, хоть и чувствовала себя выспавшейся, ощущала все «прелести» джетлага – ослабленное внимание, раздражительность, общее недомогание. Оставалось надеяться, что работоспособность сильно не снизится. К утру она придёт в себя и сможет играть.

В номере, состоящем из двух небольших комнат с односпальными кроватями, Элис показалось довольно уютно. Кровать, застеленная светлым покрывалом, манила к себе, обещая райское блаженство на ближайшие двенадцать-восемнадцать часов. Адела ушла к себе, напоследок кинув взгляд на Пола. У неё был отдельный номер, выше на несколько этажей. Пол же решил сэкономить, Элис не возражала. Они делили одну квартиру на двоих уже больше года, почему бы не разделить номер?

Они учились на четвёртом курсе академии, летом заканчивали обучение. Остались позади ежегодные конкурсы в Женеве, Лейпциге и Брюсселе, где Пол Бридель лишь немного уступил Элис Эмон. Концерты в составе учащихся Королевской Академии музыки и сольно, пока однажды Артур Бернард Бридель не предложил сыну и Элис попробовать играть дуэтом.

Случилось это на втором конкурсе скрипачей в Женеве, где Артур возглавлял жюри. Они обедали в загородном особняке семейства Бридель. Дом был небольшим – три спальни на втором этаже, вестибюль с кухонной зоной на первом. С верандой, выходящей на небольшой газон и живую изгородь, отделяющую участок от соседского.

Мама Пола, Мария Бридель, приняла Элис как родного человека, на мгновение стало неловко от подобного гостеприимства. Мария, почуяв стеснение гостьи, отвлекла её умелой беседой, и уже к вечеру Элис чувствовала себя как дома и осталась ночевать у гостеприимного семейства. Мария помнила Анну Эмон и была в восторге от того, что сын познакомился с её внучкой. Между делом расспрашивала о семье Элис, отце, брате, дальних родственниках, просила показать фотографии, если это уместно, конечно же.

– Мам, я так решу, что ты собираешься меня женить на Элис, – усмехнулся Павел, именно так называла его мама. В отличие от супруга, она не признавала англоязычное имя сына.

– Вы были бы прекрасной парой, – засмеялась Мария, а с ней Пол и Элис.

– Парой не знаю, а дуэт вышел бы интересный, – задумчиво произнёс Артур. – Вы не хотите попробовать?

Элис Эмон усмехнулась, Пол ей вторил, но они попробовали и… отлично сыгрались. Уже через два месяца состоялся первый концерт, к программе приложил руку сам Роберт Эйбрамсон, а ещё через месяц Адела Гиббс, уроженка Эдинбурга, вышла на начинающий дуэт скрипачей через отца Пола.