Осколки безумной вечности

В Аделу Гиббс вселился бес, норовивший урвать больше договорённостей. Элис Эмон засосал водоворот из людей, которым необходимо дежурно улыбаться, разговаривать ни о чём, переходить от компании к компании и снова улыбаться, сосредоточившись на одном – не запнуться на одеревеневших ногах. Где бы она ни стояла, куда бы ни смотрела, с кем бы ни говорила, видела лишь одно – невыносимо синий взгляд, чувствовала – леденящий наст на кончиках пальцев и вокруг истерично бьющегося сердца, хотела – исчезнуть из этого мира навсегда. Встретиться с солитоном, приняв гибель с благодарностью.

Постепенно всё становилось ясно. Марьяна изучала направление «кино и медиаисследования», как лучшая студентка направления она имела доступ к подобным мероприятиям и использовала их в своих работах. Саша приглашён в качестве почётного гостя, как и многие другие заслуженные спортсмены, политики средней руки, менеджеры и продюсеры.

Приближалось Рождество. Люди, независимо от статуса, стремились как можно скорее справиться с формальными обязанностями и оставить суету на пороге праздников, чтобы провести праздник с действительно важными людьми – семьёй, родными и близкими.

В стремительной круговерти Элис оказалась в одной компании с широко, по-голливудски улыбающейся Марьяной, больше похожей на разухабистую модель, чем на студентку, Полом, переключившим внимание на высокую, худую блондинку, стоявшую рядом с человечком, чьё имя забылось раньше, чем произнеслось вслух. И Сашей. Её Сашей!

Саша молчал. Кажется, он не видел ничего и никого в тот вечер, только скрипачку, произведшую фурор. Пронзительно синий взгляд впивался в Элис, совершенно неприлично скользил по телу, останавливаясь на лице, мочках, яремной ямке, огибал ключицы, тормозил в уголке выреза, обволакивал талию и захватывал в плен бёдра, скрытые струящейся тканью. Хотелось вырваться из плена льдистых глаз, проломить наст, ринуться к свету, солнцу, воздуху. Элис продолжала задыхаться, скукоживаться, наблюдая, как стены просторного зала сужаются и сужаются, сдавливая лёгкие, сердце, виски.

– Мы можем идти, – быстро шепнул на ухо Пол, обхватив запястье Элис, показав на неспешно выходящих гостей. Свою миссию они выполнили, Адела была довольна.

– Приятно познакомиться, – дежурно откланялся Пол, Элис вторила ему, вцепившись в ладонь, как утопающий в плечи спасателя – со всей силы, истерично.

– Подожди, мы совсем не поговорили, – взвизгнула Мэриан, так здесь называли Марьяну. – Ты надолго в Нью-Йорке? Давай встретимся завтра, а лучше сегодня. Сейчас, после приёма. Алекс, ты не возражаешь? – она повернулась вплотную к Саше и наигранно улыбнулась.

– Возражаю, – кажется, это было второе слово многократного чемпиона мира после «Да». – У меня дела.

– Всегда дела, – Марьяна то ли наигранно обиделась, то ли флиртовала. Гласные растягивались в такую же сочную полосу, как и яркие губы.

– Доброго вечера, – никак не прокомментировал «перебранку влюблённых» Пол.

Элис схватила партнёра под руку и двинулась за «кулисы», понимая, что её лицо, шея, руки – всё тело отчаянно пылает, как при лихорадке. Марьяна какое-то время удивлённо смотрела вслед удаляющимся, потом бесцеремонно догнала подругу детства, не желая расставаться вот так – перебросившись парой ничего не значащих фраз.

Саша исчез, испарился, как призрак. На секунду Элис начала верить, что всё почудилось. Последствия джетлага, общего переутомления – последние месяцы приходилось держать адский, почти невыносимый темп, волнение перед выступлением. Жаль, что лишь на секунду, робкую надежду на собственное сумасшествие прервал настойчивый голос Марьяны:

– Алиса, что с тобой?! – Элис резко обернулась, замерла. Подруга детства выглядела растерянной, будто несчастной. Яркая, похожая на куклу в витрине, привлекательная, как розетка с земляничным вареньем для ос, и абсолютно растерянная.

Элис пробил горячий пот, остановился в районе поясницы, злое понимание происходящего обрушилось на неё, заставляя задыхаться в сотый раз за один вечер. Единственный вечер в Нью-Йорке!

Марьяна не знала про «роман» Саши с Алисой. Попросту не ведала. Жила, подобно стрекозе – пела, танцевала, радовалась ярким цветам, один из которых обладал синим-синим, бездонным взглядом, – и не подозревала, что её кружение вокруг сладкой пыльцы причиняет кому-то боль. Александр Хокканен скрывал Элис, как грязную тайну, точно так же поступал с Марьяной. Может быть, он «встречался» одновременно с двумя, а может, их было сорок две.

– Прости, – Элис улыбнулась сквозь подступающие слёзы. – Я рада тебя видеть. Правда, очень рада. Но у нас самолёт через несколько часов, – соврала она про отлёт. Пол убедительно кивнул, подтверждая слова подруги. – Мы не ожидали, что придётся выступать здесь, не успели собраться…

– О, – лицо Марьяны посветлело. – Жаль, – протянула она. – Ты собираешься домой?

– Не уверена, последний курс, сама понимаешь.

– Понимаю. Но мы встретимся, как раньше, помнишь?

– Обязательно.