Осколки безумной вечности

Неизменная помощница по хозяйству сбивалась с ног, готовя и кормя ненасытные, растущие организмы. Бабушка приподнимала брови в наигранном удивлении, когда сталкивалась с галдящими мальчишками. Тогда шалопаи замирали, честно пытались вести себя пристойно. Рвения хватало на целых полминуты. Мама не выходила из комнаты – мигрень. Не помогала традиционная медицина, все известные виды массажа, иглотерапия и даже гирудотерапия. Папа, как обычно бывало, при плохом мамином самочувствии, ходил темнее тучи, однако находил время на поощрительное слово каждому пацану.

А Элис… Элис играла. Плыла на волнах скрипки, отгоняя всеми силами чувство тревоги, накатывающего несчастья, странного, болезненного предчувствия беды.

Наверное, просто осень. Наверное, просто мелкий, колкий дождь нет-нет, да срывающийся со смурого неба. Наверное, невыносимая тоска по Саше. Её Саше!

Беда пришла внезапно. Взорвалась мальчишеским криком сначала на улице, позже на лестнице гулкого от тишины дома. Родители отправились на барбекю к друзьям, живущим на другом конце посёлка. С гостями осталась бабушка, домработница и Элис. Мальчишки должны были уехать в город в воскресенье вечером, но уговорили родителей остаться ещё на один день в безопасном загородном доме друга. Действительно, начало сентября, последние тёплые дни перед тягучим межсезоньем. Многие их сверстники ещё не вернулись с каникул, грелись с родителями на Лазурном берегу или отдыхали в экзотической Азии, путешествовали по Мексике, торчали на виллах Хорватии с мамами, младшими сёстрами и братьями. Учителя всегда шли навстречу привилегированным ученикам такой же привилегированной, частной школы.

Элис подскочила с кровати, выныривая из магии стихотворных строчек volitare. В последнее время страница обновлялась регулярно, стихи становились пронзительней, ярче, безумнее. Стремились, неслись, ныряли в самую глубину страхов, отчаяния Элис. Не давая ответов на вопросы, не принося успокоения, не позволяя секундной передышки чувствам, мыслям, бьющимся, как венка у виска, желаниям.

– Там, там, там! – неслись сбивчивые объяснения долговязого парня по имени Валентин. Валя. Валик.

– Что? – Элис накинула первую попавшуюся толстовку поверх короткого домашнего синего платья. Кажется, носила его ещё на первом курсе академии, потом оно затерялось и вдруг нашлось здесь, на даче.

– Сёмка, Сёмка, Сёмка! – тараторил Валик, тараща огромные, как плошки, прозрачно-голубые глаза. Веснушки носились по лицу как блохи, настолько быстро менялась мимика парнишки.

– Ну? – Элис тряханула парня, побежала вниз по лестнице, поняв, что он прибежал с улицы.

Сумрачно, шквальные порывы ветра, низкие, тяжёлые тучи, закрывающие небо, насколько видно глазу. Двор пуст, всё на привычных местах, открытая калитка плавно покачивалась под ветряными порывами. Голые ноги обхватил холод от пронизывающего, влажного ветра. Элис рванула в проулок между домами и побежала вперёд, на улицу, в надежде понять, увидеть, предотвратить.

– На озере! – догнал её Валик. – Там, на озере!

Элис бежала, на ходу воображая, что могло случиться. Упал, сломал ногу, позвоночник, укусила гадюка? Тонет? Ну нет! Тонуть Сёмка не мог. Он плавал как рыба. Звезда юношеской сборной, любимец тренеров и наставников, тот, на кого поглядывают тренеры взрослой сборной Северо-запада. До сборной страны – меньше шага. Тонуть Сёмка не мог!

Глава 46

Неслась вдоль берега за шустрым Валиком, он махал руками, взвизгивал, подгонял и без того спешащую изо всех Элис. Наконец увидела. Увидела! Живого, здорового, с целыми руками, ногами… Невредимого!

Рядом с Сёмкой стоял его друг, невысокий, кареглазый, шустрый Бако с очевидными азиатскими корнями и что-то выговаривал, отчаянно жестикулировал, тащил упирающегося друга с болтающейся, как у тряпичной куклы, головой.

Сёмка резко поднял взгляд, недовольно мазнул по запыхавшейся сестре, Валику, отмахнулся с силой от Бако, тот покатился кубарем по сырой траве с примесью песка и хвойных иголок. Постоял с секунду, собираясь с мыслями, покачиваясь из стороны в сторону, потом эффектно, стремительно нырнул в озеро. Вошёл в воду красиво, а плыть начал неровно, шероховато, неуверенно. Хаотично взмахивал рукам, шлёпал по глади воды, взметая истеричные брызги, а потом замер, как поплавок. Над водой качалась светло-русая, выгоревшая за лето голова, пузырилась красная футболка на плечах.

Элис замерла, не соображая, что происходит. Бако прыгал на одной ноге, стараясь выпростать тщедушное тело из джинсов, на ходу стягивал футболку вслед за ветровкой. Валик шлёпнулся на пятую точку, тоже начал раздеваться. Всё происходило, как в немом, чёрно белом кино. Застыли облака, остановился ветер, даже дождь, казалось, замер на подлёте. Единственное, что видела Элис – светлую макушку брата, распластанные по воде руки и неизвестно откуда взявшийся серебристый автомобиль, остановившийся прямо у кромки воды, заехав до середины передних колёс.