Осколки мира

Пару минут я просидела в тишине, собираясь с силами. Церемония. Традиция уже моего народа провожать ушедших, зажигая на башне прощальный огонь из сотен свечей. Обычно ими окружали и могилу ушедшего, но у моего отца ее нет.

Я должна отдать последний долг любящей дочери, чтобы после заставить эту боль в груди стихнуть, отойти на время. Сейчас придется действовать, и действовать быстро. О чувствах я вспомню потом.

***

У меня уходит весь день, но к вечеру все готово. Императрица вызвалась помогать, хотя скорее желала за мной приглядывать. Словно Яна с Ятой для этого мало.

Когда солнце начало склоняться к горизонту, я отошла от окна, возвращаясь в спальню. Пора выходить. Лишь ненадолго пришлось задержаться, чтобы Ята помогла закрепить легкую вуаль. Полупрозрачный черный шелк покрыл мои волосы и проложил легкую тень на лице.

Ян взял за руку, крепко сжимая ладонь, когда мы направились в главный храм Севера. В коридорах уже было тихо и пусто. Те, кто желал почтить память моего отца, собирались у алтаря, остальные из уважения разошлись по покоям.

Новость о кончине правителя Центрального Альянса разлетелась быстро. В моей гостиной остался целый ворох писем с соболезнованиями. Не меньше пришло и на планшет от тех, кто не имел возможность передать послание.

Отца боялись, любили, ненавидели, почитали, но знали очень и очень многие. Знали как правителя, как военачальника, как мага. Я знала его как заботливого родителя, единственного, кто у нас остался с Иланом после смерти мамы.

У дверей в главный храм ждал Эссур. Он забрал мою руку у Яна и встал рядом.

— Я с тобой до конца, — тихо шепнул он прежде, чем мы вошли внутрь.

Увидев нас в проходе, пришедшие расступились и склонили головы. Мы прошли вперед, где ждала Шейда и верховный жрец. Завидев меня, он окинул внимательным, неторопливым взглядом, лишь потом прошел к алтарю.

Слова на древнем языке Хранителей наполнили зал под высокими и холодными сводами. Жрец обращался к Источнику, прося откликнуться и принять Силу того, кто нас покинул. Каменный валун перед стариком засиял, его прожилки напитались светом, который растекся по паутинке на мраморе храма.

Жрец обернулся, протягивая руки. Я вышла вперед, вложив раскрытые ладони. Когда мы соприкоснулись, нас окружило алое пламя, поднимающееся все выше. Вокруг засияли огненные искры. Они становились все ярче, а потом в ладонях каждого, кто пришел в храм, стали зажигаться маленькие огоньки, отголоски Силы.

Через пару минут весь зал погрузился в темноту. Только сотни танцующих язычков в ладонях проступали из сумрака. Жрец начал прощальную песнь, возвеличивая ушедшего и прося Хранителей принять его и даровать покой.

Когда смолкли последние звуки, двери храма вновь распахнулись, впуская прохладный ветер Севера. Я первой направилась вперед по образовавшемуся проходу. На площади уже развернули темную воронку портала.

Шаг, и вот я на вершине одной из башен. От края возле самого обрыва кругами расходились ряды лепестков золотистых росу, цветов нашего рода. Следом из перехода появился Эссур с Шейдой. Они отошли в сторону, пропуская меня первой к центру бутонов.

Край башни окутывал сумрак, но он стал меркнуть, когда я оставила огонек, зажженный в храме, на краю площадки. Здесь должно быть тело отца, но проклятый враг лишил меня даже этого.

— Обещаю, папа, он ответит за твою смерть. Я пойду до конца, но Альянс станет свободен, — я смотрела на одинокое пламя перед собой и давала клятву всем сердцем. Этот крохотный огонек стал началом моего пламени мести.

Смахнув проступившие слезы, я развернулась и отошла к порталу. Теперь вперед вышли Эссур и Шейда. Их огоньки присоединились к моему. Я не слышала слов, но видела, что Эсс тоже что-то прошептал, прощаясь с моим отцом. Шейда просто приложила руку к сердцу, прикрыв глаза.

Они отошли и стали рядом со мной. Теперь из портала выходили гости из храма. Один за другим они опускали огоньки к краю башни, где уже загорался целый костер. Кто-то уходил тотчас, кто-то говорил пару слов, лишь потом возвращался. Они покидали башню, но оставались ждать внизу, возле храма.

Когда последний огонек перешел к общему пламени, его было видно далеко за пределами дворца. Яркий, обжигающе горячий, он поглощал сумрак, легко разгоняя тьму. Также легко, как память об отце будет держаться в воспоминаниях о нем.

Ко мне подошел жрец.

— Пора отпустить того, чью жизнь призвали Хранители, — напомнил он. Словно неживая, я двинулась вперед, вновь подходя к пламени.

Протянула руку, не боясь обжечься. Вспоминая лицо отца. Брата. Я сотворила еще один огонек за Илана, присоединяя к остальным, а после алыми язычками вспыхнули рассыпанные лепестки. Медленно, один за другим они стали подниматься вверх, сливаясь со звездами.

Я вскинула голову, провожая их, чувствуя, как рассеивается пламя передо мной. Оно тоже уходило туда, в бесконечные просторы вселенной. Уходило вслед за отцом.