Осколки мозаики

Как странно мы говорили: тот свет. Неправильно, вот он мой свет - золотистый светлячок. Ясно вижу оголенное плечо с моей родинкой, крапчато-красный шелк моего халата. Я вижу глаза, много, глаза знакомые, родные, но я вас боюсь. Не всматривайтесь, не приближайтесь, вы уже топчете душу. Я хорошо всех вижу, не сгущайтесь… Наверно, интуиция сдерживает ваш порыв — сделать шаг и раздавить меня. Зачем вы искали меня? Поздно. Я устала. Вы все такие разные, но сливаетесь — образуете воронку… черную. Все меркнет. Свист монотонен и бесконечен. Пятно, дрогнувшее пятно света вжимается и стремительно падает в вас! Скольжение, потолок… Уйдите! Не стойте над душой, прошу… Вспомните, однажды виденный сквозь толщу воды, морской воды, зябкий солнечный луч. Уйдите, я всплыву. Уйдите, мне больно.

В такт моим мыслям вы блекнете, рассеиваетесь где-то вокруг меня, между вами, отделенными сейчас друг от друга, хлынул поток белых снующих пятен, расползающихся по халатам. Яркий свет. Ослепительно белый, колеблющийся, разделяющий солнечный день на клетки. Окно. Обыкновенное окно… Ощущение тела приходит острой игольчатой болью. Невесомо поворачиваю голову, ищу вас. Мне холодно, а вас нет. Ледяные пальцы перебирают скользкую ткань, упрямо и зло пытаются стянуть этот несвежий покров, трогают онемевшие губы. Рука белеет, продолжает белеть, достигая ослепительно-белого цвета, гаснет нечаянно. Легкий толчок. Уплывают коридорные матовые лампы. Одна за другой, одна за другой, одна… Неужели я здесь одна. Не может быть!

21. Мир перевернулся

Мир перевернулся и, как никогда, все встало на свои места. Друзья стали врагами, враги - друзьями, близкие стали прохожими. Чужие удобно усаживаются на край моей пропасти и так забавляют, что я все чаще и чаще отвлекаюсь от манящей пустоты, где оседает туман желанных миражей, оставляющих досадный скрежет на зубах.

Время, совершенно застывшее, сдвигается, оттолкнувшись от той самой точки, что остановила его. Но это уже не важно - мир перевернулся! Мы топчем небо, не опуская глаз, - мы привыкли, и это не пугает. Дышится легче, а кислород кончился, как сигареты в бессонную ночь. Мы забыли дышать раньше. Мы решаем, наконец-то, довериться Судьбе - гувернантке Судьбе, покориться ей, примириться. Поздно. Она не играет с нами и уже не захочет помешать.

Пожалуйте, мадам Свобода! Мы перестали бороться за тебя, а ты пришла и долго куришь, скучая в кресле, - ожидая внимания к своей персоне, листаешь старые журналы. Но ты всего лишь девчонка с короткой мальчишеской стрижкой, ты нам безразлична. Мы освобождены Забвением.

Мы очень долго шли навстречу друг другу, мечтая открыть резную дверь, одновременно, но с разных сторон. Попытка удалась! Каждый получил по лбу. Неизвестно, кто же оказался сильней, но вместо венца - развеселые запоздалые поминки.

Среди шумных гостей (благосклонный поклон великой княгини Разлуки) мы танцуем оглушительное танго прощания, радуясь такому исходу. Никто не удивлен, все счастливы... Крохи былого. Они волновали. Сейчас их уже нет, и подступает душевное равновесие - вместо смерти. Смерть явилась раньше. Невзрачная подруга нашей жизни осталась незамеченной на балу герцогини Трагедии. Все кончилось. Ничто не сможет удержать нас. Мы летим в Бесконечность Неизвестную. И нет нитей связующих нас - мы их не заслужили. Нет причин, нет сторон, нет времен, да и всего, что могло быть. Мир перевернулся. Острова бриллиантовые, жемчужные - сбылись… И как никогда подступила тишина. Уединение.

22. Осколки меланхолии

Печальный призрак отшатнулся от встречного взгляда. Зеркальный занавес закружил, но не открылся, не раскололся, даже не запотел. За ним стынут свечи, стынут в неминуемом ожидании катастрофы. Катарсис строфы, открывающий иное со-существование. Обрывки мыслей, презревших условности, ускользают в неизвестность «я». Былые тени, сорвавшие завесу в иное измерение, где пыль и тлен. Это не зеркала, не трещины на них, не воображение, собирающее мозаику из осколков меланхолии, - просто хаос пустыни и миражей.

Сон — единственно возможное обиталище, призрачный миф о целостности двух человеческих душ. Блаженство, где никто из соглядатаев не заметит ничего запретного, ибо время остановилось и для них. Тысячи лет промелькнули, но возлюбленные находят друг друга, уловив синхроимпульс. Им известно о часе покоя, где не властна реальность. Головокружительные всполохи ведут по лабиринтам. Интуиция? И возвращаются неузнаваемыми тени. Их спасает движение, перемещение в зеркалах. Интуиция — знание, рассеянное во времени. Или наоборот? Время, сокрытое в пещерах памяти…

Высший суфлер скомкал рукопись, отшвырнул в угол. Шелест. Дуновение. Бумаги зашуршали, выпрямляясь. Алфея распрямилась струйкой дыма, пытаясь быть хмурой, спросила: «Что-то не так, Странник?»