Осколки наших сердец

– Я уже смирился, – с улыбкой проговорил он. – Я же давно знаю, что ты ведьма. С семи лет знаю, что ты сильнее меня. И это здорово. Мне просто не хочется быть обузой. И жаль, что я не могу тебе помочь.

– Ты уже помогаешь. Ты мои колеса, ясно? Привез, а потом поможешь смыться. А еще ты мой…

Он поцеловал меня.

– Колеса, значит. Тогда буду ждать здесь. И не сводить глаз с телефона на случай, если тебе понадобится помощь.

– Пожелай мне удачи, – сказала я и вышла из машины.

Оставшись в одиночестве, я наконец впустила в сердце страх, не опасаясь, что Билли попытается меня остановить или пойти за мной. Я обошла бетонное здание и уже решила, что гугл-карты врут, когда увидела узкий проход.

По обе стороны выстроились старинные фонари, светившиеся оранжевым светом, как фонари на стройке. В конце переулка высился дом, построенный по столь странному архитектурному плану, что мне даже не пришлось смотреть на вывеску, чтобы понять: я на месте. Пока мы ехали, я читала о библиотеке и выяснила, что та давно стоит закрытой на ремонт. Но подобравшись поближе, не увидела ни строительных лесов, ни признаков ведущихся работ. Просто дом с темными окнами на заросшей клевером лужайке в центре спящего кампуса. В конце тропинки я остановилась.

Дверь была открыта. Как и у дома на краю леса.

Я двинулась дальше.

Прежде я колдовала инстинктивно. Когда реагировала или паниковала, нащупывала то, что под рукой. В библиотеке, которая прежде была домом колдуньи, я рассчитывала использовать отпирающее заклятие, но теперь, когда необходимость в этом отпала, голова напиталась магией, как ватный тампон кровью при носовом кровотечении. Магия рвалась наружу. Я израсходовала ее на заклинание, позволяющее ясно видеть.

Луна засияла ярче, проступили края предметов, притаившихся во мраке. Я шагнула за порог и очутилась в холле, где пахло старыми книгами. Стоя там и собираясь с мыслями, почувствовала начинающуюся головную боль, отупляющую, с металлическим привкусом. Я словно вдохнула серебристой пыли.

Всплыло еще одно новое – или старое? – воспоминание: это чувство было мне знакомо. Я ощущала присутствие чужой дурной магии.

Я пошла на запах. Моя мать шла этой дорогой в ту ночь, когда загнала Марион под зеркало. Я шла по ее стопам. Призрачная тень этого дома служила Марион темницей двадцать с лишним лет. Ступая по пыльным деревянным полам с узорчатой инкрустацией, мимо книжных стеллажей и витражных окон, отбрасывающих на лицо причудливые цветные тени, я чувствовала их шаги рядом со своими.

Следуя за зловещим предчувствием, я миновала два лестничных пролета. Внизу третьего посмотрела вверх. Там были лишь пылинки, кружившиеся в лунном свете, но мысль о том, чтобы подняться туда, вызывала первобытный страх. Я сделала три шага и уперлась плечом в горячий край недавно брошенного заклятья.

Все замолкло и замерло, но сердце билось быстро и гулко, словно сжимался и разжимался кулак. Под врезанным в потолок люком я остановилась. Там, наверху, находился источник всего, но я по-прежнему ничего не слышала.

Люк отворился со звуком выстрела, и опустилась лестница, повиснув в паре дюймов от моей головы. Когда сердце вернулось на прежнее место в груди, я подняла голову и посмотрела наверх.

Пыль. Лунный свет. Я ступила на лестницу и забралась наверх. Было тихо. Голова поравнялась с полом, и я увидела их тела на полу.

Я подтянулась, забралась на чердак и, спотыкаясь, подбежала к ним. Мама и тетя лежали на спине. Вокруг правого глаза тети Фи расплылся синяк, на мамином лице с одной стороны алела ссадина, как будто ее протащили по ковру. Их руки тянулись друг к другу, но не соприкасались. Веки трепетали, как в фазе быстрого сна.

Но этот сон был неестественным. Еще до того, как я коснулась их и встряхнула, стала умолять, чтобы они очнулись, я поняла, что они не проснутся просто так. Вся комната, как чаша, была наполнена колдовством. И когда я попыталась поднять мамино тело, оно оказалось неподатливым, как камень или намокший мешок с песком.

Я коснулась их лиц, вспомнила спящих из дома на краю леса. Но разорвать это сонное заклятье оказалось не так легко, я попыталась нащупать его край и не нашла ничего. Поискала его дно и увидела глубины, из которых мне было не выплыть.

Но если они спали, я могла достучаться до них во сне. Лечь рядом, уснуть, вытянуть их из кошмара, сотканного Марион, и затащить в свой сон. От этого сна они могли очнуться. Времени осталось мало – я чувствовала, что Марион уже недалеко, – но ничего лучше в голову не приходило.

Я легла между мамой и тетей на пол чердака. Закрыла глаза, и меня накрыла прозрачная сонная пелена. Пришел тот самый осознанный сон, без которого я жила долгих пять лет и который все это время был заперт в золотой шкатулке вместе с остальной моей магией.

Глава сорок девятая Пригород Сейчас

Три ведьмы спят рядом на полу. Две судорожно подрагивают в противоестественной колдовской дреме. Третья втиснулась между ними; голова ее покоится почти вровень с их вытянутыми ладонями. Она еще не уснула крепко.