Осколки прошлого

Лора моргнула, на секунду ослепленная ими. Она ждала неизбежного — когда Мартин Квеллер подстроит микрофон под себя и начнет говорить.

Он сказал:

— От имени моих коллег я благодарю вас за присутствие. Искренне надеюсь, что наша беседа будет оживленной и цивилизованной и, что самое главное, не обманет ваших ожиданий. — Он посмотрел налево, затем направо, пока доставал из нагрудного кармана карточки с темами.

— Давайте начнем с того, что товарищ Генеральный секретарь Горбачев обозвал «эпохой застоя».

Из зала послышался смех.

— Доктор Маэс, что вы думаете об этом? — Надо сказать, Мартин Квеллер умел управлять ситуацией. Он явно устраивал шоу, издалека подбираясь к острым темам, которые планировалось обсуждать. В молодости его часто считали привлекательным в том смысле, в каком деньги внезапно делают интересным скучного человека. Годы ему шли. Ему было шестьдесят три, но темные волосы только слегка тронула седина. Орлиный нос выдавался не так сильно, как на фото, которые скорее должны были вызывать уважение, а не симпатию и восхищение. Впрочем, черты личности часто принимают за характер.

— Что насчет Черненко, господин Рихтер? — даже и без микрофона гремел голос Мартина. — Вероятно ли, что мы увидим полную реализацию относительно скромных реформ Андропова?

— Ну, — начал Фридрих, — как, вероятно, сказали бы нам русские: «Когда деньги говорят, тогда правда молчит».

По залу снова прокатился легкий смех.

Лора заерзала на стуле, пытаясь утихомирить боль в ноге. Ее седалищный нерв натянулся и дрожал, как струна на арфе. Вместо того чтобы слушать строгий академический ответ Фридриха, она сосредоточилась на одном из углов зрительного зала. Там на металлическом шесте было расположено несколько осветительных приборов. Рядом на приподнятой платформе стоял человек с камерой «Бета Муви» на плече. Он медленно двигал кольца объектива. Яркое освещение, вероятно, сбило автофокус.

Лора посмотрела на свои руки. На большом и двух других ее пальцах до сих пор оставались мозоли от долгих лет ручной настройки «Хассельблада».

За месяц до смерти Лайла сказала Лоре, что хочет учиться фотографии, но только не у нее. Лору это уязвило. В конце концов, она была профессиональным фотографом. Но потом подруга напомнила Лоре, что девочки-подростки предпочитают ничему не учиться у своих матерей до тех пор, пока у них самих не появляются дети. Так что Лора решила дождаться своего времени.

А потом время вышло.

Все из-за Мартина Квеллера.

— …непосредственное соприкосновение социальной политики и экономики, — вещал тем временем Мартин. — Что же, доктор Мэйплкрофт, хотя для вас и неприемлемо то, что вы называете «атавистическим тоном» поправок Квеллера, я всего лишь пытался дать название статистически часто возникающему феномену.

Лора заметила по вздымающейся груди, что он набирает воздух для продолжения, и решила резко ответить:

— Мне интересно, доктор Квеллер, понимаете ли вы, что у вашей политики могут быть последствия в реальном мире?

— Это не политика, милая. Это теория о том, что вы сами описали как «племенную мораль».

— Но, доктор…

— Если мои выводы кажутся вам хладнокровными, то должен предупредить вас, что статистика вообще особа холодная. — По-видимому, ему очень нравился этот оборот. Он часто появлялся в его статьях и эссе. — Эмоциональный или истерический подход к интерпретации данных открывает огромный простор для разного рода нелепостей. Вы можете с тем же успехом спросить уборщика, как извержение вулкана Беренберг повлияет на погодные паттерны на Гуаме.

Он просто невероятно гордился своей формулировкой. Больше всего Лоре хотелось стать тем человеком, который собьет эту самодовольную улыбку с его лица. Она ответила:

— Вы утверждаете, что ваши теории — не политика, но факт в том, что ваши экономические концепции использовались, чтобы влиять на политику.

— Вы мне льстите, — сказал он таким тоном, что становилось понятно — лесть заслуженна.

— Ваша работа повлияла на Акт Лантермана — Петриса — Шорта в 67-м.

Мартин только осклабился на эту реплику и обратился к аудитории:

— Вам стоило бы пояснить для наших европейских гостей, что Билль о правах пациентов — это основополагающий законодательный акт штата Калифорния. Среди всего прочего, он поспособствовал запрету на госпитализацию граждан в психиатрические учреждения против их воли.

— А не этот ли Билль сократил финансирование государственных психиатрических больниц?

Ухмылка на его губах означала, что он понимал, к чему она ведет.

— Сокращение финансирования было временным. Следующий губернатор, Рейган, восстановил его на следующий же год.

— До прежнего уровня?

— Вы всю свою жизнь провели в аудитории, Мэйплкрофт. В реальном мире все по-другому. Изменение политического курса государства — это как изменение курса военного корабля. Предполагается большое пространство для поправок.