Осколки серебра и льда

Рыцари несколько мгновений смотрят на меня, а повара замирают в молчании. Рыцарь с мечом быстрыми шагами устремляется ко мне и нависает надо мной, как хищная птица.

– Твое поведения будет иметь последствия, человек, – шипит он. Сделав несколько вдохов, безуспешно пытаясь унять дрожь гнева, он резко разворачивается и выходит из кухни вместе со своими братьями по оружию.

Я протягиваю Халдану руку, и он хватает ее, чтобы встать. Его губы кривятся в усмешке, от которой девушки наверняка сходят с ума.

– Отпустите мальчика? – переспрашивает он с блеском в глазах. – Да я примерно в двадцать раз старше вас, миледи.

– Ты совсем не выглядишь на четыреста лет, – замечаю я.

Сиф протискивается между нами, непривычно решительно, и поспешно вытирает копоть с моих рук.

– И ведет себя не на четыреста.

Халдан корчит гримасу:

– Не знаю, когда принцесса должна появиться в обеденном зале, но полагаю, произойти это должно до того, как принц все доест.

Я оглядываюсь, и, действительно, многие работники выносят из кухни подносы с едой. Думаю, не стоит заставлять принца больше ждать. Поэтому я следую за Сиф.

– Ему четыреста лет, но выглядит он на двадцать. Это так странно.

Сиф смотрит прямо перед собой, торопливо шагая по коридорам замка.

– Вы же знаете, что мы стареем медленнее, чем люди. Не только телом, но и духом. И столетний фейри – это все равно что пятнадцатилетний человек, а не старик. Лишь немногие из нас становятся мудрее с возрастом.

При взгляде на Сиф мне вдруг становится не по себе.

– Прости, – говорю я.

Сиф останавливается и поворачивается ко мне.

– За что?

– Ты советовала мне одно, а я все сделала с точностью до наоборот. – Я ведь отвечаю за свою камеристку, должна заботиться о ее благополучии. Своим поведением я подвергаю опасности не только себя, но и ее.

– Вам не обязательно меня слушать, поступайте так, как считаете нужным. – Сиф чуть склоняет голову. – Но влияние королевской гвардии огромно, а вы связались с самым злым из них.

Пионы и празднества

Двадцать девятое января

Верис

Меня так увлек предстоящий праздник, что я не жалуюсь ни на отмененные уроки магии, ни на очередное чрезмерное бархатное платье с хвойно-зеленым шлейфом, которое принесла Сиф. Черное кружево закрывает мое декольте до самой шеи, так что при каждом движении оно вонзается мне прямо в челюсть. А кружевные манжеты царапают запястья. Я автоматически принимаю величественную позу, чтобы избежать каких-либо царапин на лице, и уже всерьез рассматриваю идею отрезать раздражающее кружево маленькими серебряными ножницами, лежащими на туалетном столике. Но тут в дверь стучат, и Сиф впускает принца.

Вздыхаю и отвожу взгляд от ножниц. В любом случае кружево слишком красивое, чтобы его уничтожать.

Принц не обращает внимания на платье. Хотя бы из вежливости он должен сделать мне комплимент – впрочем, я этого и не жду, – но он смотрит на меня так же безучастно, как и во время совместных обедов последних дней.

– Вы готовы? – Он подает мне руку ладонью вверх, как будто хочет пригласить на танец. Я сглатываю и кладу руку в его так, что только кончики пальцев касаются его перчатки.

Сам он одет так же празднично, как и на банкете, только вместо расшитого серебром жилета на нем сейчас белый плащ с металлическими эполетами на плечах. А на голове – жесткая корона из серебряных нитей и бриллиантов. Украдкой рассматриваю свое платье, пока мы спускаемся по лестнице. Наверняка все фейри будут одеты в белое, и я, в своем наряде цвета пихтовой зелени, буду выделяться, как пестрая собака. Но как только мы выходим из замка через главные ворота, поднимаю голову выше, потому что меня не так воспитывали. Да, меня учили смирению, но в первую очередь уверенности в себе и чувству собственного достоинства.

Но, оказавшись на улице, я забываю обо всем. На большой площади и многочисленных изогнутых мостах, ведущих от замка через сверкающую в сумерках Амброзию, стоят десятки аттракционов и палаток с едой и напитками. Музыка и смех звучат здесь так безмятежно, как я никогда не ожидала в зимнем замке. Серебряные гирлянды с бесчисленными крошечными огоньками тянутся от одной остроконечной крыши из белого шелка к другой. Ярмарка – это лабиринт белых сверкающих коридоров, море огней и довольные, восторженные посетители. Должно быть, когда зайдет солнце, все станет еще красивее. Все же в Ауруме ярмарки были скромнее, и устраивали мы их в обеденное время.